– Побег в Будапешт – неплохая идея, – говорю я, когда песня заканчивается.
Элис молчит, будто обдумывая мои слова. Я пошутил, но, может быть, стоит рассмотреть этот вариант всерьез? Я вдруг понимаю, что приму любое ее решение. Я люблю Элис. И хочу, чтобы она была счастлива и ничего не боялась.
Потом я слышу ее шепот, и внутри все обрывается:
– Нас везде найдут.
31
С утра я делаю все то же, что и всегда: встаю, иду на работу, принимаю пациентов, но мыслями я далеко. Элис велели явиться в аэропорт в пятницу, надо успеть придумать какой-то план.
Вчера вечером Элис захотелось отвлечься от всего, так что мы включили «Оголтелую пропаганду». Там был забавный эпизод про то, как министр пропаганды пытался купить в Италии машину, а она оказалась внутри вонючей. Было приятно устроиться рядышком на диване и забыть обо всем. Потом мы выключили телевизор и легли спать. Утром на кухне меня встретил обычный беспорядок: документы, распечатки, книги по юриспруденции. На подлокотнике синего кресла лежал «Кодекс» с закладкой в начале раздела 9:
«Процедуры, предписания и рекомендации».
В перерывах между приемами пациентов я пытаюсь придумать, как обойти предписание. Некоторые доводят себя чуть ли не до паранойи, пытаясь решить проблему. У меня же все наоборот. К трем часам дня я почти убедил себя в том, что ситуация не настолько плоха, как казалось вчера. Мои размышления прерывает Эвелин. Она приходит ко мне в кабинет и кладет на стол белый конверт. Без марок и адреса, только мое имя золотыми буквами. Я гляжу на конверт и покрываюсь по́том.
– Только что велокурьер привез, – поясняет Эвелин.
Внутри конверта белая карточка, на ней золотыми чернилами написано:
Просим оказать нам честь своим присутствием на ежеквартальной встрече Друзей, которая состоится десятого марта в шесть вечера по адресу: Беар-Галч-роуд, Вудсайд. Код от ворот: шесть-шесть-пять-пять-четыре-четыре. Ни при каких обстоятельствах не сообщайте никому код и адрес.
Без подписи и обратного адреса.
32
В четверг утром я сижу на кровати в футболке и трусах и смотрю, как собирается Элис.
– Ну и что будем делать? – спрашиваю я.
– Каждый свою работу, – отвечает она. – О последствиях будем беспокоиться, когда придет время. Вивиан угрожала Финнеганом и потерей работы, но если я не явлюсь сегодня в суд, у меня так и так будут неприятности.
– А что думаешь про «длинные руки» «Договора»?
– Не знаю, – говорит Элис твердо. В голосе ни малейшей нотки страха, который чувствую я. Она правда совсем не боится или не поддается страху ради меня? Впрочем, мне легче уже оттого, что передо мной готовая к бою Элис. Если Элис-музыкант – нежное, загадочное существо, которое мне хочется видеть чаще, то Элис-юрист – волевая, абсолютно уверенная в себе женщина, и я рад, что рядом со мной такая.
– Буду думать о тебе весь день, – обещаю я.
Расчесав волосы, Элис красит губы светлой помадой сливового оттенка и надевает золотые колечки-сережки.
– А я – о тебе. – Она целует меня легонько, чтобы не размазать помаду.
Из-за каких-то дорожных работ, которые затрудняют парковку, Элис сегодня едет на работу с кем-то из коллег. В шесть утра к дому подъезжает серый «мерседес», и Элис уходит.
Без пятнадцати девять я сижу на работе и опять размышляю над нашей проблемой. Весь день я не могу думать ни о чем другом, автоматически выслушиваю пациентов, одновременно гадая, в какой форме придет следующее распоряжение от «Договора».
– Что с тобой, Джейк? – спрашивает Эвелин. – Ты сам не свой. Не заболеваешь?
– Не знаю. – Меня подмывает все ей рассказать, но что толку? Только посмеется или удивится. Со стороны ведь не понять, насколько сложна вся эта история с «Договором» и какую угрозу он представляет.
В два мой телефон звякает сообщением. От Элис. Вполне обычная эсэмэска.
«Буду сидеть на работе до двенадцати».
«Давай встречу, – пишу я ей в ответ. – Подъеду в одиннадцать тридцать и буду ждать, когда спустишься».
После вчерашнего мне постоянно хочется обнять Элис и убедиться, что с ней все в порядке.
Захватив с собой два сэндвича, бутылку крем-соды и несколько кексов, еду встречать Элис. Приезжаю раньше, чем планировал. Вокруг тихо, ночь прохладная. Я сижу в машине с включенной печкой и пытаюсь читать свежий номер «Энтертейнмент уикли». Несмотря на то что в нем большая статья про «Оголтелую пропаганду», я не могу сосредоточиться на чтении – все время поглядываю на освещенные окна, отчаянно желая, чтобы поскорее пришла Элис.
В полночь дверь открывается, оттуда выходит Элис с высоким кудрявым мужчиной с корпоратива, Дереком Сноу. Я приспускаю стекло и слышу, что он приглашает ее зайти куда-нибудь выпить, но она отвечает: «Нет, спасибо, за мной муж приехал». Как же я рад ее видеть! Я открываю ей дверцу, Элис юркает ко мне в машину и, обернувшись, кладет портфель и сумочку на заднее сиденье. Потом целует меня долгим и страстным поцелуем, и я ругаю себя за минутное сомнение – нет, Дерек точно не в ее вкусе.
Она видит пакет с едой.
– Сэндвичи!
– Ага.
– Ты – лучший в мире муж.
Я разворачиваюсь на Калифорния-стрит, а Элис с жадностью поглощает сэндвич и рассказывает, как прошел день. Им удалось найти новое весомое доказательство, благодаря которому шансы на рассмотрение дела в порядке упрощенного производства возросли. Только когда мы выезжаем на улицу Вальбоа, я решаюсь поднять тему, которой мы оба все это время избегали.
– Что делать с аэропортом завтра?
– Я звонила Дэйву, – отвечает она. – Ему не понравилось то, что я сказала. Твердил, что предписания необходимо выполнять. Сказал, что твой трюк с Вивиан не прошел. И еще раз повторил, что нам нужно примириться с «Договором».
– Как думаешь, что будет? – спрашиваю я после минутного размышления.
Она молчит.
– Зря ты сказала Дэйву про суд. Надо было валить все на меня, как советовала Джоанна, сделать так, чтоб обвиняли не тебя одну.
– Боюсь, ты и так теперь под подозрением из-за встречи с Вивиан, – говорит Элис, когда мы въезжаем в гараж.
33
В пятницу я просыпаюсь на рассвете. Не говоря Элис ни слова, иду на кухню и готовлю завтрак. Бекон, вафли, апельсиновый сок и кофе. Хочу, чтобы у нее хватило на все сил и чтобы слушание в суде прошло успешно. Но самое главное – я хочу показать ей, как сильно я ее люблю. Что бы ни принес нам этот день, надо, чтобы она знала: я всегда с ней.
Ставлю завтрак на поднос и несу его Элис. Она сидит в синем кресле, одетая только в белье и в колготки, и читает что-то по работе.
– Я тебя люблю, – улыбается она.
