Я судорожно думаю, как бы повежливее отказаться, но Элис отвечает:
– Да, конечно, было бы здорово.
Я еще не успел ничего сказать, а Чак уже выбирает дату.
– Мы все тут одна семья, так что поездка к нам зачтется как семейное путешествие.
– Заметано, – вырывается у Элис.
– У нас бассейн есть, – добавляет Ева. – Берите с собой купальник и плавки.
Около полуночи гости начинают разъезжаться. Только что во внутреннем дворике стояли и разговаривали, потягивая из бокалов шампанское, тридцать человек, а теперь тут пусто, и остались только мы с Элис, Юджин, Оливия и еще одна пара. Элис явно не хочется уезжать. Я удивлен. Она всегда была общительнее меня, и хотя мы оба мало куда ходили в последнее время – только на эти две вечеринки, – я думал, что мы относимся к «Договору» одинаково. Я рассуждал просто: если «Договор» – не то, чем кажется, и выйти из него невозможно, нужно свести к минимуму общение с людьми из него. Чем меньше мы их видим и чем меньше они видят нас, тем меньше вероятность, что у нас будут неприятности. Общение с ними – риск. Элис что, забыла об этом?
Мы прощаемся со всеми, Юджин провожает нас до ворот. Пока мы идем к машине, никто не произносит ни слова. Я открываю дверь и жду, когда Элис в воротнике, в коротком платье и на каблуках усядется на переднее сиденье. Уже в машине я выдыхаю с облегчением. Похоже, мы пережили первые три месяца в «Договоре».
– Было весело, – говорит Элис без всякого сарказма.
Выезжая с парковки, я замечаю, что к воротам вышел Нил, и теперь они с Юджином стоят и смотрят на нас.
47
Во вторник Элис получает приглашение от Вивиан пообедать с ней в старом итальянском ресторанчике в деловом центре города. Весь день я с беспокойством гадаю, о чем она собирается с ней говорить. Вдруг руководство опять выдумало какое-нибудь дурацкое наказание или предписание и Вивиан велели его нам передать? Или, может, мы успешно прошли какой-то тест во время собрания и нас ждут хорошие новости? «Договор» вообще способен сообщить что-то хорошее? А может, воротник снимут?
Домой я приезжаю в пять пятнадцать. Сижу у окна, читаю, поглядываю, не приехала ли Элис. В шесть пятнадцать к дому подъезжает ее машина. Когда Элис входит в дом, я сразу же замечаю, что походка у нее стала легче, и вообще она снова похожа на себя прежнюю. Шарфа, который был у нее на шее утром, нет. Верхние пуговки блузы расстегнуты. Элис кружится передо мной и улыбается.
– Воротник сняли! – радуюсь я, обнимая ее. – Ну и как тебе «на свободе»?
– Круто. Но непривычно. Все это время мышцы шеи бездействовали, и теперь я за это расплачиваюсь. Пойду прилягу.
Мы идем в спальню, Элис ложится поверх заправленной постели. Я взбиваю подушку, чтобы Элис было удобнее, и сажусь рядом с ней.
– Как все прошло?
– Когда я приехала в ресторан, Вивиан уже сидела там, – начинает Элис. – В закрытой кабинке. Официант еще ширму задернул, чтобы мы могли спокойно поговорить. Вивиан ни разу не упомянула собрание. Сказала только, что получила предписание снять воротник ровно в час дня, так что мне придется еще сколько-то посидеть в нем. – Элис приподнимается и поправляет подушку. – Я спросила Вивиан, можно ли оставить его себе.
– Это еще зачем?
Элис пожимает плечами и снова откидывается на подушку.
– Сама не знаю. Просто на память. Вивиан сказала, что это против правил.
Утром Элис, как обычно, рано уезжает на работу, а я стою на кухне и делаю кофе, когда раздается стук в дверь. Велокурьер, запыхавшийся паренек лет двадцати. У него в руках большой конверт с красноречивой буквой «Д» в верхнем левом углу. Я предлагаю ему пройти в дом и попить воды. Он идет за мной на кухню и без конца говорит, будто отвечает на вопросы, хотя я еще ни о чем не успел его спросить.
– Я – Джерри. Приехал сюда из Элко, штат Невада, три года назад – работа подвернулась в здешней компании. Она, правда, почти сразу же закрылась, вот и пришлось устроиться курьером.
– Часто такие конверты возите?
– Угу. Мне вперед платят. Развожу обычно по средам, штуки по две-три.
– А где их берете?
– В маленьком офисе в кафе «Двадцать третий пирс». Там всегда один и тот же человек сидит. Говорит, я – их единственный курьер, потому что доверяют только мне. К ним так сложно было попасть! Биографию проверили, отпечатки пальцев сняли, где раньше работал узнавали. Правда, я не сам к ним захотел. Они мне позвонили, сказали, что меня рекомендовал мой бывший босс, а он к тому времени уже грелся на солнышке в Коста-Рике на прикарманенные деньги фирмы. Как только я прошел отбор, меня отправили с первым поручением. С тех пор вот работаю по средам.
– Только по центру города ездите?
– Не-а, еще в Ист-Бэй, по всему полуострову, до Сан-Хосе и Марины. По городу на велосипеде езжу, если дальше – на машине. Не знаю, кто они такие, но деньжат у них хватает. Работаю я на них только по средам, а получаю столько же, сколько на всех остальных работах за всю неделю. Ой, наверное, я не должен был все это вам говорить. Но вы ведь никому не скажете?
– Не скажу.
Он кладет солнечные очки на стол и смотрит на фитнес-браслет у себя на руке.
– Все, мне пора. Еще нужно в Сан-Матео успеть.
Надевая шлем, курьер как бы между прочим спрашивает:
– А вы знаете, кто они?
Если меня опять проверяют – а «Договор» это постоянно делает, – то ответ может быть только один.
– Понятия не имею.
Прежде чем я успеваю спросить что-нибудь еще, он уже выходит из дома и садится на велосипед.
На конверте имя Элис. Я пишу ей эсэмэску:
«Тебе конверт из «Договора» пришел».
В ответ приходит только:
«Черт».
Я принимаю душ и собираюсь на работу. Конверт притягивает мой взгляд, как магнит. Большая золотая буква «Д», имя изящным шрифтом. Я подношу конверт к свету, но разглядеть, что в нем, не получается. Кладу его обратно на стол и иду на работу, поклявшись себе не думать о нем. И конечно, думаю о конверте весь день.
Вечером я приезжаю домой и вижу, что Элис сидит за столом и смотрит на конверт.
– Рано или поздно придется открыть, – говорит она.
– Да.
Она ломает сургучную печать и аккуратно достает из конверта документ. Там всего одна страничка из четырех абзацев. Сразу за заголовком «Правила» идет параграф о ежегодной процедуре взвешивания. Снизу поясняется, что это «Выдержка из новейшей редакции приложения к договору». Того самого приложения, которое Вивиан забыла вложить нам в «Кодекс».
Вторая часть документа гласит: «Установлено следующее нарушение: ваш вес превысил положенную норму на три фунта шесть унций».
