– Готов! – кричит охранник.
Раздается громкий гудок, половинки ворот разъезжаются.
Чак заходит внутрь, будто уже знает, что и куда, охранник идет за ним следом. Мы с охранницей стоим и смотрим. Видимо, есть какая-то определенная процедура, но я понятия не имею какая.
Чак идет по длинной желтой линии, которая ведет к массивному бетонному зданию. Сторожевые вышки, двойной забор с колючей проволокой, прожекторы – и правда тюрьма. Я поеживаюсь. Еще один гудок, и Чак с охранником исчезают в здании. Дверь с грохотом захлопывается за ними.
Охранница с улыбкой поворачивается ко мне.
– Добро пожаловать в Фернли, – говорит она приветливо.
Мы с ней идем к гольфкару, который все это время стоял слева от нас. Я кладу сумку на заднее сиденье. Мы объезжаем весь тюремный комплекс и сворачиваем на длинную, вымощенную плитками дорожку. Элис говорила, что тюрьма большая, но на самом деле ее размеры просто поражают. Гольфкар останавливается у здания, больше похожего на чей-то особняк, чем на тюрьму. Если с той стороны, откуда мы приехали, сплошь заборы и бетонные плиты, то здесь – тенистая аллея, ярко-зеленая лужайка, теннисный корт и бассейн. Охранница выходит из гольфкара и берет мою сумку.
Внутри здание похоже на гостиницу. За блестящей стойкой ресепшена цвета красного дерева стоит молодой человек в униформе – двубортном темно-синем пиджаке с нелепыми погонами.
– Джейк?
– Признаю́ свою вину, – выпаливаю я и тут же жалею о неуместной шутке.
– У вас номер люкс. – Молодой человек подвигает ко мне листок с отпечатанным текстом. – Вот программа мероприятий на завтра и карта комплекса. Пользование сотовой связью ограничено, поэтому если вам понадобится позвонить, предупредите меня заранее, и я организую вам звонок из зала совещаний. – Он набрасывает схему коридоров на листке бумаги и прочерчивает на ней путь до моего номера. – Мы дежурим круглосуточно семь дней в неделю, если что-то понадобится, не стесняйтесь, подходите.
– А ключ? – спрашиваю я.
– Не нужен. У люксовых номеров нет замков.
Меня тянет спросить, чем, черт побери, я заслужил люкс, но вряд ли стоит. Вообще, все это более чем странно. Если бы меня отвели в тюрьму в наручниках, как Чака, я бы меньше дергался.
В лифте даже люстра есть. Я оглядываю потолок в поисках камеры. Вот она, в углу. Номер триста семнадцать – в самом конце длинного коридора с красной дорожкой. В просторной комнате огромная кровать, плоский телевизор. Окна выходят на теннисные корты и бассейн. Света мало, в окно хорошо видно россыпь звезд на небе. Я виновато думаю, что с Элис тут обращались намного хуже.
Ложусь на кровать и включаю телевизор. Пощелкав по каналам, понимаю, что антенна настроена только на европейский спутник. «Евроспорт», четыре канала «Би-би-си», документальный фильм про ирландский картофельный голод, специальный репортаж из балтийских стран, старинные «Монти Пайтоны» и трансляция с чемпионата по гигантскому слалому в Швеции.
Читаю программу, которую мне дали внизу. Оказывается, я должен спуститься в холл в десять утра. Дальше просто «встреча с десяти до двенадцати», потом ланч, потом еще два часа встреч. Мне было бы спокойнее, если бы где-то было написано: «Обратный рейс в три часа дня».
Два часа пялюсь на какой-то футбольный матч и засыпаю. Из страха проспать встаю в шесть. Только я выхожу из душа, как раздается стук в дверь. Под дверью стоит поднос с тостами, чашкой горячего шоколада со взбитыми сливками и международной версией «Нью-Йорк таймс».
Надо бы выйти и исследовать здание, но мне слишком тревожно, так что я остаюсь в комнате. Интересно, что сейчас делает Элис? Скучает ли по мне?
В девять сорок четыре, одетый в черные брюки и белую рубашку, я спускаюсь в холл. Ко мне спешит администратор с еще одной чашкой горячего шоколада и предлагает сесть. Я опускаюсь в мягкое замшевое кресло и жду. Ровно в десять в холл входит мужчина и, подойдя ко мне, представляется:
– Гордон.
Среднего телосложения, черные волосы, тронутые сединой на висках. Очень дорогой костюм.
Я встаю и пожимаю его протянутую руку.
– Приятно наконец-то познакомиться. Столько читал о вас.
– Надеюсь, только хорошее, – натужно улыбаюсь я.
– В каждом из нас есть и хорошее, и плохое, – подмигивает он мне. – Вы тут уже осмотрелись?
– Нет, – отвечаю я, жалея, что несколько часов просидел в номере.
– Очень зря. Место необычайно интересное.
Мне никак не удается понять, в каком Гордон расположении духа и какого он возраста. Ему может быть и пятьдесят пять и гораздо меньше. У него ирландский акцент, но лицо загорелое, так что понятно, что в Ирландии он не был уже давно.
Мы идем по лабиринту коридоров и поднимаемся на четыре лестничных пролета. Наверху опять длинный коридор с окнами по обеим сторонам. Он похож на переход между двумя мирами, в одном из которых есть отель, аллея, лужайка, бассейн, учебное поле для гольфа и что-то вроде спа-салона. Территория отеля с трех сторон огорожена высокой стеной, на которой нарисованы умиротворяющие картинки: пляжи, море, небо. Стена такая высокая, что даже сверху не видно то, что за забором. По другую сторону перехода – совершенно противоположный пейзаж: длинное здание тюремного комплекса, электрифицированные заборы, сторожевые вышки, бетонные дворики, люди в серых робах, медленно бредущие в пыли. А за всем этим бескрайняя пустыня. Тюрьма выглядит уродливо и жутко, но простирающаяся за ней пустыня пугает еще больше. Даже если не брать в расчет заборы и охранников, далеко отсюда не убежишь.
Гордон набирает длинный код на цифровой панели, и дверь открывается. Красная дорожка и живописные виды сменяются казенными зелеными стенами. Гордон вбивает код на следующей двери и пропускает меня вперед. Неожиданно из какого-то темного бокового коридора к нам выходит мужчина помоложе в серой униформе. Я поеживаюсь, чувствуя у себя на шее его дыхание. Мы идем все дальше куда-то в глубь бетонного здания. Я следую за Гордоном, а охранник – за мной. Через одинаковые отрезки пути перед нами вырастают двери. Каждый раз Гордон вводит код, дверь открывается и с лязгом захлопывается позади. Такое ощущение, что мы направляемся в самый центр тюрьмы. Каждый раз при звуке захлопнувшейся двери у меня возникает чувство безысходности.
В конце концов мы спускаемся куда-то по крутой лестнице. Тридцать три ступеньки. Внизу поворачиваем направо, потом налево, потом снова направо. Я пытаюсь запомнить путь, но мы все идем и идем, снова двери, коридоры… Интересно, код везде одинаковый или Гордон держит в памяти десятки кодов? Даже если мне сейчас дать их все, я ни за что не найду выход. Я в ловушке.
Да тут можно сгинуть, и никто не узнает. Нет, если бы меня хотели убить, то выстрелили бы в голову прямо у самолета. Наверное, Гордону просто нравится эта игра – заводить меня, как крысу, все дальше и дальше в лабиринт, пока я не умру от страха и усталости.
