– Сколько он уже тут находится?
Гордон улыбается.
– Разве принято спрашивать монаха, сколько времени он провел в своей келье? Или требовать от монахини отчета в том, насколько истово она верит в Бога?
Он снова берет меня за руку, на этот раз мягко.
– Пойдемте, мы почти на месте.
Мы проходим еще одну дверь, и Гордон указывает направо. Там что-то вроде комнаты ожидания.
– В этом отсеке находятся те, кто ожидает суда. По-моему, здесь какое-то время находилась ваша жена. Всячески помогала следствию. Просто идеальный посетитель нашего заведения. Здесь же зал суда. Комнаты свиданий и кабинеты адвокатов. Впрочем, нам нужно немного дальше.
Он поворачивает налево, к двойным дверям. Прежде на всех дверях были цифровые панели, на этих же просто цепь с замком.
– Это особое крыло для тех, кто ожидает суда в течение длительного срока. Здесь и находится ваша подруга Джоанна. Вообще-то ее дело оказалось крайне любопытным. Большинство наших посетителей понимают: чем честнее они будут отвечать, тем быстрее покинут стены этого заведения. Честность превыше всего.
Гордон поворачивает колесико замка. Потом распутывает цепь. Мы входим внутрь, и дверь за нами сразу захлопывается. Где-то щелкает датчик движения, луч света выхватывает из темноты какое-то возвышение в центре комнаты. По бокам его две ступеньки, а вокруг – толстые стеклянные стены. На одной из них замок и ручка. Гордон поднимается по ступенькам, вставляет ключ в замок и открывает дверь.
– Можете зайти, Джейк.
В углу стеклянной каморки кто-то сидит, обхватив руками колени и прижавшись к стене. Я хочу повернуться, врезать Гордону и сбежать из этого ужасного места. Звук закрывшейся за нами двери все еще отдается эхом от бетонных стен.
Я поднимаюсь по ступенькам. В каморке нет ни стульев, ни кровати, ни одеяла – вообще ничего. Только железный унитаз в углу и голый холодный пол. Все внешнее помещение погружено в темноту. Я не вижу Гордона, однако знаю – он там, по другую сторону стекла.
– Джоанна? – шепчу я.
Она поднимает на меня глаза. Моргает и со стоном закрывает лицо руками. Сколько она просидела в полной темноте – день, два, больше? На ней совсем нет одежды, спутанные каштановые волосы спадают на плечи. Она медленно отнимает ладони от лица и смотрит на меня с таким изумлением, будто я разбудил ее от глубокого сна.
– Джейк?
– Да.
Она выпрямляется и подтягивает колени к груди, пытаясь прикрыть наготу.
– У меня линзы забрали. Все расплывается.
Я осматриваю комнату – нет ли микрофонов. Их не видно, но какая разница? Гордон где-то тут, за стеной. Наблюдает, прислушивается.
Я сажусь напротив Джоанны, спиной к стеклу, надеясь, что так она будет чувствовать себя хоть немного защищенной от любопытных глаз.
– Меня спрашивали о тебе. – Я хочу рассказать ей свою версию событий, прежде чем она скажет что-нибудь, из-за чего у нас обоих будут неприятности.
Или она уже рассказала им о нашей встрече в «Хиллс-дейле»? Я вздрагиваю при одной мысли о том, что они всё знают.
– Я сказал им правду, – говорю я громко и отчетливо. – Что я не видел тебя с вечеринки у Юджина в Вудсайде.
Судя по виду Джоанны, она еще не совсем пришла в себя и, возможно, даже не понимает, что я говорю.
– Я сказал им, что вы с Нилом очень счастливы.
– Мне стыдно, – произносит она моргая.
Ее чем-то накачали?
– Ты меня двадцать лет голой не видел.
Тут же накатывают воспоминания о той ночи в общежитии и наших неумелых, осторожных ласках. Она так смущалась.
Я внутренне сжимаюсь. Зачем она это говорит? Ее слова противоречат всему сказанному мной.
– Ты, наверное, меня с кем-то путаешь.
Я прямо чувствую, как Гордон вслушивается в каждое слово, изучает каждое движение, и мне вдруг с ужасающей ясностью становится понятно, что вся эта поездка – и номер люкс, и долгое блуждание по лабиринту коридоров, допрос, карцеры – все было спланировано ради этого самого момента.
– Мне нечего стыдиться, – продолжает Джоанна, будто не слыша меня. – Они хотят, чтобы я стыдилась, а я не буду. – Она отнимает руки от груди, вытягивает ноги. Носки ее ног направлены на меня. Грудь у нее маленькая, кожа бледная. Неожиданно Джоанна слегка раздвигает ноги. Мой взгляд невольно падает туда. Я краснею и быстро перевожу взгляд на ее лицо. По нему скользит странная улыбка.
И в этот момент стена за моей спиной с грохотом приходит в движение. Сначала я думаю, что мне это только кажется. Однако стена за Джоанной тоже движется. Я подаюсь вперед. Джоанна тоже.
– Каждый час, – говорит она. – Камера становится на дюйм меньше.
– Что?
– Камера уменьшается. Значит, мое поведение им очень не нравится. Меня расплющит, а они так и не поверят, что я сказала правду.
У меня по коже бегут мурашки. Как она может говорить об этом спокойно? Неужели они и правда способны совершить такое зверство? Конечно же, нет. В колледже я читал про психологические эксперименты, и мы с Джоанной обсуждали их на вечерних семинарах. Эксперименты эти были такими жестокими, что и спустя много лет подопытным снились кошмары и они страдали от различных расстройств психики. Один из наших преподавателей даже дал нам задание гипотетически придумать эксперименты по подавлению воли.
– Джоанна, почему тебе не верят?
– Они думают, что я сплю с тобой. И с другими тоже. Нил нашел пометки в календаре на моем телефоне. Он считает, что я встречаюсь с кем-то в торговом центре «Хиллс-дейл».
– Чепуха! – восклицаю я.
– Вот именно, – соглашается она. – Торговый центр. Как романтично!.. Он решил, что раз я с тобой сплю, то меня нужно голой посадить в стеклянный ящик и позвать тебя. Вот что это – тупость или паранойя?
Я не успеваю ответить. Стеклянная дверь распахивается. Гордон стоит на верхней ступеньке, и вид у него сердитый.
– С тобой все будет хорошо? – спрашиваю я Джоанну.
Глупый вопрос. Что тут может быть хорошего.
– Обо мне не беспокойся, – сухо отвечает она, снова притягивая колени к груди. – Тебе же сказали: сюда приезжают по собственной воле. Все просто ужасно хотят перевоспитаться. Нет, правда, я еще их благодарить должна.
Она дерзко и со злостью смотрит на Гордона.
– Время вышло, – говорит тот.
Я выхожу из стеклянного «ящика», спускаюсь по ступенькам и вслед за Гордоном иду к выходу. Джоанна стоит и смотрит на меня, прижав ладони к стеклу.
Я хватаю Гордона за руку.
– Нельзя ее тут оставлять.
Но больше ничего сказать не успеваю – кто-то бьет меня по ногам сзади, я падаю и ударяюсь головой о бетонный пол. Наступает темнота.
