– Черт, Элис. Ты же не рассказала Вадиму про «Договор»? – Я прямо чувствую, как у меня поднимается давление.
Дилан в это время поет о том, что всех нас тянет к земле гравитация.
– Нет, конечно. Только об Эли и Элейн. И вот что, Джейк. Он проверил все базы данных, записи, поисковые системы, новости… Обзвонил друзей – лучших хакеров, и, как думаешь, что он нашел? Ничего. Не пропадала пара с такими именами. И брак не заключала за последние пять лет. Ни в Сан-Франциско, ни в Калифорнии. В Заливе вообще таких людей не было. И на Стинсон-Бич никто не пропадал. Эли и Элейн не существуют.
Я пытаюсь осмыслить то, что она сказала.
– Не понимаю. Зачем Джоанне такое выдумывать?
– Есть еще кое-что. Первая жена Дэйва умерла после долгой борьбы с раком. Это произошло в Стэнфорде, и Дэйв находился у ее постели. Грустно, но ничего таинственного. Ты сказал мне, что его новая жена Кэрри овдовела при загадочных обстоятельствах. Ее первый муж, Алекс, умер от болезни печени. В больнице в Бирлингейме. Тоже печально, но никакого секрета в этом нет. Я думаю, твоя бывшая подружка наговорила кучу ерунды.
Дилан поет об ушедшей любви, и от этого тоже легче не становится.
– Черт. Зачем ей врать?
– Хотела подобраться к тебе поближе? Или это какой-то чертов тест. Или она работает на «Договор». А может, она совсем слетела с катушек, а, Джейк? Такое тебе в голову не приходило?
Я вспоминаю все свои встречи с Джоанной, пытаюсь припомнить какие-нибудь знаки того, что она все выдумала.
– Наверное, за этим стоит Нил. Наврал ей, чтобы держать ее под контролем или еще зачем-нибудь.
Элис отодвигается к двери, словно хочет убежать от меня как можно дальше.
– Ты не в состоянии принять правду, да, Джейк? Ты убежден, что Джоанна – несчастная жертва и нуждается в твоей помощи.
– Вадим может ошибаться.
– Вадим знает свое дело. Если он говорит, что Эли и Элейн не существуют, значит, они не существуют.
Мне в голову неожиданно приходит страшная мысль.
– А если Вадим с ними заодно, Элис?
– Ты серьезно?
– Ладно, ты права… Черт. Не понимаю.
– Может, «Договор» никого не убивает? Или, что еще важнее, может, ты не «Договора» на самом деле боишься?
– Что ты имеешь в виду, черт возьми?
– Именно то, что сказала, Джейк. – Слова Элис прямо-таки полыхают яростью. – Может, ты просто боишься жить со мной?
– Элис, это же я придумал пожениться!
– Ты уверен?
Я ошеломленно замолкаю. Неизвестно, как бы выглядела история наших отношений, если бы ее рассказала Элис.
– Вопрос про свадьбу задал ты, Джейк, но весь груз ответственности несу я. Каждый раз, как ты начинаешь бороться с «Договором», мне кажется, что ты таким образом пытаешься выйти из игры. Все, что ты делаешь, все твои тайные разговорчики с Джоанной… Такое впечатление, что ты не уверен в настоящем и хочешь вернуть свою прежнюю жизнь, вернуть свободу. А теперь еще эта дикая история про голую Джоанну в какой-то сжимающейся клетке.
– Ты хочешь сказать, что я все выдумал?!
– Нет, я верю, что ты правда видел Джоанну в стеклянной клетке. «Договор» способен на всевозможные мелкие дикости. Но это не значит, что люди участвуют в них против воли. Я была в Фернли, помнишь? Да, там плохо, признаю. Ужасно даже. Но я мирилась со всем, потому что хотела стать лучше как жена, и искренне верила, что мне в этом помогут.
– Они грозились погубить твою карьеру! – кричу я. – И мою тоже!
– Может, эти угрозы были реальными, может, нет. В любом случае не убивают они людей на пляжах. И не станут давить стеклом жену главы регионального комитета. С твоей стороны это преступное толкование, Джейк.
– Чего?
И тут меня накрывает чувство, что я совсем не знаю свою жену, ведь эти слова, преступное толкование, они же из «Кодекса»?!
– Вот скажи мне как психолог. Если бы тебе пациент рассказал такую историю, что бы ты подумал? Ты говоришь, что было ужасно, но когда я представляю тебя с ней в клетке, то не могу отделаться от ощущения, что тебе это нравилось. Тебя это заводило.
– Нет! – протестую я.
– И еще я думаю, что она сама этого хотела. Шла какая-то извращенная игра с целью заманить тебя в ловушку, и ты попался.
Меня мутит от ее слов.
– Элис, ей было больно. Она не притворялась.
– Она манипулирует тобой, а ты этого не замечаешь. Или не хочешь замечать.
– Элис, да что с тобой такое?
В пожарной части в конце улицы гудит сирена. Так громко, что приходится зажать уши. Мимо нас проносится пожарная машина с воющими сиренами. Нашу машину сотрясает встречным потоком воздуха.
– Когда ты предложил мне выйти замуж, чего ты ожидал? – произносит Элис с каким-то холодным спокойствием. – Что будет одна только радость, цветочки и радуги? Или что будут одни «Планетарные волны» и ни капли «Крови на дорогах», а?.. Я ездила в Фернли, носила чертов воротник. Стояла там перед судьей, слушала приговор. Знаешь почему, Джейк?
Не знаю, что ужасней – гнев в ее голосе или грусть.
– Почему я ходила к Дэйву? Почему носила дурацкий браслет? А о чем я, по-твоему, думала, когда мне надели наножники, забрали всю одежду, заставили пройти дезинфекцию от вшей или когда огромная охранница велела мне раздеться догола для досмотра?
– Догола? Ты не говорила…
Первая часть альбома «Крови на дорогах» закончилась. В темноте не видно, как Элис плачет.
– Я делала все это ради тебя, Джейк. Ради того, чтобы у нас все было хорошо. Я не боюсь быть с кем-то связанной на всю жизнь. Не боюсь пойти на что угодно, да, черт подери, на что угодно, лишь бы мы были вместе. Все ради нас.
Диджей начинает рассказывать об альбоме, о бурных отношениях Дилана с женой, о прекрасном начале, о песне Sad-Eyed Lady from the Lowlands, о радости и горе, страсти и расставании, про которое ходило много слухов. Дилан не появлялся дома уже много дней, и вот, когда он в три утра сидел в студии и записывал альбом, его жена пришла туда и тихонько встала сзади. В студии было темно, и никто, даже продюсер ее не заметил. В конце концов Дилан все же увидел жену и запел песню, которую написал для нее в тот день. Перебирая струны гитары, он смотрел ей в глаза и пел о глубокой преданности, о горькой ненависти и обо всем, что есть посередине. Когда смолкли последние аккорды, жена Дилана вышла через боковую дверь и ушла насовсем.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спрашиваю я.
Элис вытирает слезы. Странно видеть ее плачущей. Она и сама, похоже, стыдится своих слез.
– Чтобы ты делал только то, чего хочешь сам.
