Потом я думаю о своих новых клиентах, Розенданах. Дарлин и Рич женаты двадцать три года. Хороший дом, приличная работа, двое детей – оба уже студенты колледжа. Все было здорово, пока полгода назад Дарлин не наделала глупостей. В общей картине жизни эти глупости не имели особого значения, но они запустили «эффект домино», и в конце концов злость и недоверие подорвали отношения супругов. Их случай даже меня заставил взглянуть на брак пессимистично. Вот так вот держишь, держишь что-то под контролем каждую секунду много лет, а стоит на мгновение потерять концентрацию, и все разваливается.
73
– Готовы говорить?
Я встаю, с трудом разгибаясь, и вслед за Гордоном и Маури плетусь в допросную. На этот раз меня не пристегивают наручниками к столу. Видят, что я слишком изможден, чтобы сопротивляться.
Гордон снова садится напротив меня и смотрит в упор. Маури занимает свое место у двери.
– Итак, – начинает Гордон, – будете сотрудничать?
Я молчу. Не знаю, что вообще сказать. Когда меня вкатили в столовую, ощущение было такое, словно я спустился в кроличью нору, ведущую в ад. Я был готов признаться в чем угодно ради Джоанны, ради Элис и себя самого. А потом незнакомка сказала мне: «Не сдавайтесь», и это укрепило мою решимость стоять на своем. Не сдаваться.
– Дело на самом деле не в вас, – доверительно сообщает мне Гордон, – в Джоанне. Вы знали, что ее уже не в первый раз обвиняют в супружеской неверности? Нил попросил меня досконально разобраться.
Первый раз кто-то в Фернли называет при мне имена тех, кто здесь принимает решения. Ничего хорошего в этом нет. От таких свидетелей избавляются.
– Послушайте, Джейк, я понимаю, что вы в затруднительном положении. Вам кажется, что вы не в силах помочь мне решить проблему, не оговорив себя. – Гордон встает и идет к мини-холодильнику в углу. – Пить хотите?
– Да, пожалуйста.
Он ставит передо мной пластиковую бутылочку. Снова исландская вода со вкусом черники и мяты.
– Похоже, вы твердо намерены стоять на своем, Джейк. Я вот тут подумал. У нас есть два дня. Или я сломлю вашу решимость – что нелегко для меня и невесело для вас, – или вы помогаете мне решить проблему, а сами выходите отсюда почти невредимым.
– Невредимым? Это вообще нормально?
– Что нормально?
– Я думал, цель «Договора» – помогать супругам строить счастливый и долговечный брак. И как, интересно, с этим сочетаются допросы и пытки?
Гордон вздыхает.
– Дела обстоят следующим образом: меня попросили решить проблему с Джоанной. В большинстве случаев я предъявляю обвинение тому, кто совершил измену, он или она признает свою вину, предстает перед судом и получает наказание. Супруги спокойно живут дальше. Все просто. Брак – очень живучая вещь. На моих глазах брак выдерживал ужасные, разрушительные удары судьбы. Чаще всего испытания даже укрепляют отношения. Не знаете почему?
Я отказываюсь отвечать.
– Когда виновная сторона признает ответственность за свои действия, Джейк, баланс восстанавливается. Скандалы закончены, проблема решена, супруги начинают отношения с чистого листа. Баланс – вот ключ к успеху. Баланс держит отношения на плаву.
Хоть его слова и звучат как отрепетированная речь, но доля правды в них есть. Я помню, что и сам говорил нечто подобное пациентам.
– Большинству пар не удается самостоятельно восстановить баланс в отношениях. И в дело вступаю я.
– Что именно вы от меня хотите?
– Поскольку Джоанна отказывается признавать свою вину, наступает один из тех редких случаев, когда я вынужден вмешаться.
– А вы не думали, что ей просто не в чем признаваться?
Гордон снова вздыхает.
– В первый же день, когда мои люди стали следить за Джоанной, она обманула Нила. Ускользнула из дома и встретилась с вами в фудкорте. Я много лет проработал в разведке. Те, за кем я следил, были профессионалами и умели заметать следы. Вот там было трудно. А тут нет.
– А не думали ли вы, что Джоанна не изменяет Нилу? Что она встречается со мной просто по-дружески?
– По моему опыту, в таких ситуациях подозреваемый всегда изменяет. И здесь вывод точно такой же. А вот как мы придем к этому выводу, это уже вопрос.
– Я вас к нему не приведу. Потому что между нами ничего не было.
В эпоху баз данных и обилия информации доказать можно все, что угодно. Я вспоминаю повод для начала войны в Ираке, урановый концентрат в Африке, зверства в Курдистане и думаю о том, как цепочка доказательств – и достоверных, и фальшивых – может привести к вооруженному конфликту между целыми народами.
Гордон вымученно улыбается.
– Предлагаю следующее: вы даете показания о том, что Джоанна открыто предлагала вам вступить с ней в сексуальные отношения. Больше ничего говорить не надо. Себя оговаривать тоже. Можете признаться в каком-нибудь незначительном проступке, понести за него наказание и спокойно жить дальше. Все просто. Соглашайтесь хотя бы ради Элис.
Я не отвечаю, и он ухмыляется.
– Слушайте, Джейк, я делаю для вас все, что могу. Ставлю себя в затруднительное положение, а вы этого не цените. Вам скорее всего неизвестно, что у нас имеется методическое пособие по применению положений «Кодекса», предназначенное не для рядовых участников организации, а для тех, кто отвечает за порядок в ней. Именно этим пособием я и руководствуюсь в своих действиях. Однако здесь у нас особый случай, в котором замешана супруга одного из руководителей. И в целях ускорения следствия Нил распорядился применить методы из особого списка. Разрешение на их использование дает судья, и я такое разрешение получил. Смею вас заверить, что испытать их на своей шкуре никому не захочется. – Его лицо багровеет. – Если вы упорствуете из соображений какого-то ложного альтруизма, то уверяю вас, что Джоанне тоже не понравятся методы из особого перечня.
– То есть я могу спасти себя и Джоанну, только солгав? Но если я соглашусь и скажу то, что вы хотите услышать, откуда мне знать, что вы не примените эти ваши приемы к Джоанне?
– Придется поверить мне на слово.
Я смотрю на Маури, надеясь, что он подаст мне какой-нибудь знак, однако он старательно изучает пол у себя под ногами.
– Джейк, одно из непреложных правил гласит, что мы не можем задерживать вас дольше шести дней без предъявления обвинений. Как только вам предъявят обвинения, у нас будет неделя на подготовку к слушанию. Вы можете располагать временем как угодно, а я – нет. Понимаете теперь, почему я все это вам говорю?
– Не понимаю.
– У нас осталось три-четыре дня, чтобы прийти к какому-нибудь соглашению. Мне придется действововать быстро, а я этого не люблю, да и вам вряд ли понравится. На моей предыдущей работе можно было не торопиться, держать заключенного в следственном изоляторе неделями, узнать человека получше, ужесточать процедуры медленно, добиться прочного и окончательного взаимопонимания.
