– Называйте меня как хотите, Джейк, но данные свидетельствуют о том, что даже те члены «Договора», чей брак изначально был гораздо благополучнее среднестатистического, после пребывания в наших исправительных учреждениях отмечают повышение уровня взаимопонимания в паре, отчего брак становится гораздо счастливее.
– Вы сами себя слышите? Как будто пропагандистский учебник цитируете!
Орла отходит от окна и вновь садится, но не в кресло, а на диван, так близко ко мне, что наши ноги и руки соприкасаются. Голоса в глубине дома стихли.
– Я пристально следила за вашим прогрессом, Джейк. Я знаю, что случилось с вами в Фернли. Не буду извиняться, однако должна признать, что в вашем случае меры воздействия были избраны жесткие. Чересчур жесткие.
– То есть меня целый час подвергали электрошоку, а вы просто сидели и смотрели, как я корчусь на полу от боли? Я честно думал, что умру в Фернли.
Орла морщится, как от боли.
– Я глубоко сожалею, Джейк. Вы даже не представляете как. В последние месяцы я передала слишком много полномочий некоторым влиятельным людям и кое-что ускользнуло от моего внимания.
– Это не оправдание.
Орла закрывает глаза, делает глубокий вдох. Ей больно физически. Потом открывает глаза и смело глядит мне в лицо.
Что я за идиот!.. Стриженые волосы, впалые щеки, синяки на венах. Эта женщина умирает. Как я раньше не понял?!
– Комитет повел себя предосудительно, Джейк. Мы внедряем новые правила, разрешающие тем, кто отвечает за порядок в нашей организации, отказываться от выполнения несправедливых, по их мнению, приказов. Что касается руководства, грядут перемены…
– Где они сейчас? – встреваю я. – Нил, Гордон, члены Комитета? Судья, который санкционировал допрос с применением жестких методов? Те, кто разрешил похищение Элис?
– Проходят перевоспитание. После этого нам придется решить, найдется ли им место в «Договоре». Нам многое предстоит сделать, Джейк. Я горжусь «Договором»; несмотря на недавние неприятные события, я каждый день вижу свидетельства его эффективности. Да, цель «Договора» – улучшение брака, но не только. У нас уже почти двенадцать тысяч друзей по всему миру. Лучшие из лучших. Умнейшие, талантливейшие люди. Все прошли тщательный отбор, каждая кандидатура живо обсуждалась. И попомните мое слово – нас будет еще больше. Не знаю точно, каким станет «Договор» в будущем, но я хочу, чтобы он рос и процветал. Возможно, институт брака когда-нибудь и исчезнет, однако я буду бороться за него сколько могу. Как вы и говорили, Джейк, брак должен расти и развиваться. «Договор» тоже.
Орла подходит к столу, нажимает на кнопки. Дом наполняется музыкой.
– Ошибался ли «Договор»? А сама я? Да. Тысячу раз! И все равно я горжусь тем, что пыталась что-то изменить. Друг, возможно, наши с вами подходы диаметрально противоположны, но хотим мы одного и того же. Мы делаем все, что только можем, и либо побеждаем, либо нет. Не надо бояться проигрывать. Страшно только одно – бездействие.
Я подхожу к ней, кладу руки на ее худые костлявые плечи; мое лицо всего в нескольких дюймах от ее лица.
– Все ваши теории – чистая болтовня. Пустой звук. Вы так слепы, что не видите этого? Мы с Элис хотим выйти из «Договора».
Орла морщится от боли, и я понимаю, что слишком сильно сжал ей плечи. Я убираю руки, она отступает назад. Вид у нее удивленный, но по-прежнему непреклонный.
В комнату входит молодая женщина в сером льняном платье и что-то говорит Орле на ухо, потом отдает ей какую-то зеленую папку и удаляется. В глубине дома вновь раздаются голоса, мужские; разговаривают по меньшей мере трое. Что со мной хотят сделать?
– Вас и Элис проверяли. Это было необходимо.
Я лихорадочно соображаю, что она имеет в виду.
– Некоторые не увидели в вас и Элис того, что увидели мы с Финнеганом, – говорит Орла, внимательно глядя на меня. – Не увидели ваш потенциал.
– Какой потенциал? – удивляюсь я.
Что за игру она ведет?
– Я всю жизнь проработала судебным юристом, Джейк, и почти всегда подвергаю сомнению то, что мне говорят. В вас это замечательное качество тоже присутствует. Сомнение – полезный инструмент, оно гораздо лучше слепой веры. Да, способность сомневаться значительно осложнила ваше знакомство с «Договором». Зато я стала вас уважать. Поверьте, у вас есть враги, но я не в их числе.
– Какие враги?
Я вспоминаю первое собрание в Хиллсборо в декабре. Все вели себя дружелюбно и приветливо.
Орла стоит у окна и испытующе смотрит на меня. За ее спиной бескрайнее волнующееся море. Она будто ждет, что я доделаю какое-то сложное математическое вычисление в уме и пойму, что такого она во мне увидела.
– Лучше просто прочтите эти документы. – Она протягивает мне зеленую папку.
Увесистая. Слегка пахнет сыростью, будто хранилась в каком-то подвале.
На титульном листе большими буквами выведено: «ДЖОАННА ВЕББ ЧАРЛЬЗ».
Орла выходит, оставляя меня наедине с документами. Я сижу над папкой и не решаюсь ее открыть.
93
На первой странице старая фотография Джоанны такой, какой я знал ее в колледже: спокойной, загорелой, счастливой.
На второй странице – резюме, где перечислены все ее профессиональные и личные достижения, но там нет ни брошенного института, ни учебы в школе экономики, ни работы в «Шваб». Все совсем не похоже на ту историю, которую она рассказала мне в фудкорте. Зато есть степень кандидата психологических наук по специальности «Когнитивная психология», незаконченная докторантура в престижном шведском университете, брак с Нилом.
Тут же свадебная фотография Нила и Джоанны: они стоят, держась за руки, на фоне впечатляющего пустынного пейзажа. На следующей странице фотография Нила с другой женщиной, внизу подпись: «Нил Чарльз. Вдовец. Первая жена Грейс. Причина смерти: несчастный случай».
Какого черта? Я трижды перечитываю подпись, мне не хочется в это верить.
Дальше идет статья из шведской газеты с переводом на английский. В ней говорится, что суд постановил взыскать семизначную сумму с Джоанны и с того самого шведского университета. Иск был подан добровольцами – участниками психологического эксперимента, закончившегося страшным провалом. Читаю описание – жестокое и до тошноты знакомое.
На следующих страницах неопубликованный черновик научной статьи, соавтором которой выступала Джоанна. Статья повествует о взаимосвязи между страхом и желаемыми поведенческими реакциями. Внизу подчеркнутая сноска: «Испытуемые, демонстрирующие легкое опасение или отсутствие страха за свою безопасность, склонны действовать вразрез со своими моральными принципами, если видят, что их друг или любимый человек оказывается под угрозой насилия».
С содроганием пролистываю следующие страницы. В конце папки пачка документов под красной обложкой, на которой размашистыми буквами написано: «Отчет по испытуемым 4879 и 4880».
