Впрочем, у повстанцев было чем ответить. Вскоре с четвертого этажа было сброшено сразу пять бомб, из которых взорвалось только три. При этом одной из «адских машин» был убит тот самый офицер, который вел переговоры и шутил.
После седьмого залпа стрельба прекратилась. Солдат с белым флагом вторично предложил революционерам сдаться. Однако после 15-минутной паузы не вышел никто, кроме владельца дома – Фидлера, которому околоточный сначала прострелил ногу из револьвера, а уже потом арестовал. После этого обстрел из орудий возобновился и продолжался до часу ночи. В итоге, поняв бесполезность сопротивления, дружинники все же решили сдаться. При этом к моменту сдачи в доме оставалось еще 130–140 человек.
Когда повстанцы вышли на улицу, вопреки первоначальному обещанию переписать всех и отправить в Бутырку, по приказу разъяренного корнета Соколовского 20 человек были зверски зарублены уланами. Однако трем десяткам повстанцев, пользуясь дымом, суматохой и темнотой, удалось перелезть через забор и сбежать. В доме полицией было обнаружено 13 бомб, 18 винтовок и 15 пистолетов.
Бой за училище Фидлера ознаменовал переход к полномасштабному восстанию. Ночью и в течение следующего дня – 10 декабря – улицы Москвы перегородили сотни баррикад. При этом на строительство нередко силой выгоняли горожан. В качестве стройматериала чаще всего использовались опрокинутые сани и телеги и выломанные с «фундаментом» из снега ворота. Учитывая малочисленность боевых дружин (в общей сложности 1000–1500 человек) и нехватку вооружения, те не могли вести с войсками позиционную войну. Но повстанцы быстро выработали оптимальную тактику. «Действуйте небольшими отрядами, – говорилось в „технических указаниях“, составленных самим Львом Троцким. – Против сотни казаков ставьте одного-двух стрелков. Попасть в сотню легче, чем в одного, особенно если этот один неожиданно стреляет и неизвестно куда исчезает… Пусть нашими крепостями будут проходные дворы и все места, из которых легко стрелять и легко уйти». Применяя тактику партизанской войны, революционеры не удерживали позиций, а стремительно и хаотично перемещались с одной окраины на другую. В некоторых местах действовали небольшие «летучие дружины» под руководством боевиков-эсеров и сформированная по национальному признаку дружина студентов-кавказцев. Одной из таких групп во главе с Владимиром Мазуриным 15 декабря была осуществлена показательная казнь помощника начальника Московской сыскной полиции 37-летнего А. И. Войлошникова. «Около 6 часов вечера у дома Скворцов а в Волковом переулке на Пресне появилась группа вооруженных дружинников, – писало „Новое время“. – В квартире Войлошникова раздался звонок с парадного хода… С лестницы стали кричать, угрожая выломать дверь и ворваться силою. Тогда Войлошников сам приказал открыть дверь. В квартиру ворвалось шесть человек, вооруженных револьверами… Пришедшие прочли приговор революционного комитета, согласно которому Войлошников должен был быть расстрелян… В квартире поднялся плач, дети бросились умолять революционеров о пощаде, но те были непреклонны. Они вывели Войлошникова в переулок, где тут же у дома приговор и был приведен в исполнение… Революционеры, оставив труп в переулке, скрылись. Тело покойного было подобрано родными».
Бои развернулись на Кудринской площади, Арбате, Лесной улице, на Серпуховской и Каланчевской площадях, у Красных ворот. В руках восставших оказались: район Бронных улиц, который обороняли студенческие дружины, Грузины, Пресня, Миусы, Симоново. При этом общегородское восстание раздробилось, превратившись в серию «восстаний районов».
Выбранная тактика оказалась эффективной, и уже к 12 декабря большая часть города, все вокзалы, кроме Николаевского, были в руках восставших. Царские войска удерживали лишь центр города. В тот день наиболее ожесточенные бои происходили в Замоскворечье, на Пресне, в Бутырском районе и Рогожско-Симоновском районе. В последнем даже возникла на короткое время так называемая Симоновская республика, хорошо укрепленный самоуправляющийся рабочий район.
Тяжелый бой утром 12 декабря шел в типографии Сытина на Валовой улице. Она представляла собой огромное добротное здание, выходившее фасадами сразу на три улицы. Типичная революционная «крепость»! В типографии забаррикадировались несколько сотен повстанцев, преимущественно печатных рабочих, вооруженных револьверами, бомбами и самодельными пулеметами. Поначалу дружинники эффективно оборонялись, но потом к зданию была подтянута артиллерия, открывшая огонь фугасными гранатами. В итоге революционеры подожгли типографию, чтобы, воспользовавшись суматохой пожара, уйти. План удался, правда, здание полностью сгорело, погибло много людей, в том числе семьи и дети рабочих, живших прямо в типографии. Потери войск тоже оказались значительны.
В итоге исход сражения решило прибытие подкреплений – 2000 солдат Семеновского лейб-гвардии полка. К утру 15 декабря казаки и драгуны при поддержке артиллерии оттеснили повстанцев из их опорных районов на Бронных улицах и Арбате. Дальнейшие бои с участием пехоты в основном шли на Пресне, высоко поднимавшейся над изгибом Москвы-реки, вокруг фабрики Шмидта, превращенной тогда в арсенал, типографию, лазарет и одновременно морг.
16 декабря Семеновский полк занял Казанский вокзал и несколько железнодорожных станций. В этот же день в город прибыли новые воинские части. При этом командиры свирепствовали, многих дружинников расстреливали на месте без суда и следствия. Судьба восстания была решена, но сдаваться рабочие не собирались.
Утром следующего дня был арестован Николай Шмидт, а артиллерия Семеновского полка начала обстрел его фабрики. «17 декабря, 3 ч. 45 м. Стрельба на Пресне усиливается: стреляют войска, стреляют и революционеры из окон зданий, охваченных огнем, – сообщало „Новое время“. – Бомбардируют фабрику Шмидта и Прохоровскую мануфактуру. Жители сидят в подвалах и погребах. Обстреливается Горбатый мост, где устроена очень сильная баррикада. Подходят еще войска».
18 декабря был открыт огонь из орудий по Пресне – последнему оплоту восстания. Поняв безнадежность сопротивления, дружинники решили прекратить борьбу. Большинство бросало оружие и просто рассеивалось по жилым кварталам. На следующий день стрельба в Москве прекратилась.
Впрочем, одной старой столицей восстание не ограничилось. Бои шли в Ростове-на-До ну (13–20 декабря), Екатеринославе (8-27 декабря), Харькове, Люботине, Островце. 12 декабря началось восстание в Нижнем Новгороде. На этом довольно малоизвестном событии остановимся поподробнее.
На земле, черной от копоти
В своем романе «Мать» писатель Максим Горький писал: «На земле, черной от копоти, огромным темно-красным пауком раскинулась фабрика, подняв высоко в небо свои трубы. К ней прижимались одноэтажные домики рабочих. Серые, приплюснутые, они толпились тесной кучкой на краю болота и жалобно смотрели друг на друга маленькими тусклыми окнами». Так в начале XX века выглядело рабочее село Сормово Балахнинского уезда Нижегородской губернии, где еще в 1849 году возникло одно из крупнейших промышленных предприятий страны – Сормовский завод. На заработки сюда приезжали люди со всей России.
