Как можно тише развернула листок и разгладила его. Казалось, будто это самое обычное дело на свете обменяться записками с кем-то неизвестным.
Уже послушала «Крукед Брукс»? Как тебе? Может, для тебя слишком мрачно? Это своего рода депрессивная группа. Но думается, если тебе нравятся «Блэкаут», то могут понравиться и они. Иногда, когда я слушаю депрессивные песни, мне кажется, что моя жизнь не так уж плоха. Реверсивная психология или что-то типа того. Ха! Ну, надеюсь, эта записка отвлечет тебя хотя бы на минуту. А на ответ уйдет еще парочка. Тогда останется всего лишь… вечность до конца урока. Сочувствую.
Я хихикнула. Значит, моя подруга по переписке любила «Блэкаут» и ненавидела химию. Да мы родственные души. Я перевернула листок, пытаясь решить, что написать в ответ. Ух ты, это будет мое третье письмо ей.
Совершенно неосознанно я завела милую традицию с незнакомкой. Малость попахивало обманом. Нет, это не обман. Я уже рассказала об этом Изабель. И это даже не настоящая дружба. Это развлечение. Кроме того, у Изабель ведь есть другие друзья. И у меня могла быть анонимная подруга по переписке. Анонимные друзья – идеальный вариант для меня.
Пока что мне не выпал случай послушать «Крукед Брукс». Жизнь дома немного… сумбурная. Послушаю при первой же возможности. Я целиком и полностью за музыку, от которой моя жизнь покажется лучше. И да, «Блэкаут» депрессивны, но не только. Возьмем, к примеру, восьмой трек в «Голубом альбоме». Я никогда не ощущаю себя более живой, чем когда слушаю эту песню. Я словно летаю. Парю над своей жизнью и смотрю на нее сверху. Эти небольшие перерывы облегчают жизнь по возвращении в реальность, как-то так. Как бы то ни было, мне лучше вернуться к отупляющей скуке.
С мгновение я не могла поверить, что написала это незнакомке. Даже подумывала не засовывать записку под парту. Но все-таки сделала это по двум причинам. Первая: во время разговоров о музыке я всегда открывалась собеседнику больше, чем в любой иной ситуации. Люди, которые ценят музыку так же, как я, наверняка понимают это. И я чувствовала, что моя подруга по переписке тоже поймет. Вторая: анонимность давала некую свободу. Когда в конце не надо подписываться своим именем, многое можно рассказать. И я не подписалась.
Я засунула записку обратно под парту и стала записывать за учителем, ведь мистер Ортега в конце каждого урока все еще просматривал мою тетрадь.
Очевидно, я все равно чувствовала себя слегка виноватой, потому что за ланчем выпалила Изабель:
– Она написала мне письмо.
Изабель, славящаяся радикальной сменой тем для разговора, меня не поняла:
– Что?
Мы шли от лотков с едой, неся на подносах буррито и газировку. Изабель любила брать «имитацию мексиканской еды», как она ее называла, хотя ее отец готовил самую лучшую настоящую мексиканскую еду в мире. Может, такова ее форма подросткового бунта?
– Помнишь, я тебе рассказывала о переписке с той девчонкой на химии, – пустилась в объяснения я, когда мы устремились во двор, – которой нравится та же группа, что и мне?
– Да, – ответила Изабель. – Я думала, это парень.
– Нет, она написала, что хочет быть Лиссой Примм, когда вырастет.
– Кто такая Лисса Примм?
– Солистка «Блэкаут».
– Ах, как мило, ты нашла нового друга по переписке. Вы обе как один человек. – Изабель подтолкнула меня бедром.
– Две меня? – захихикала я. – Наша школа этого не выдержит.
– Это точно.
– В общем, в этот раз она оставила мне под партой письмо подлиннее, и я ответила.
Изабель остановилась:
– Как думаешь, кто она?
– Не знаю.
– Тебе не интересно? Может, ты ее уже знаешь. И очевидно, ты найдешь с ней общий язык. – И подружка осмотрела двор. Ученики сбились в группы по классам; они ели, смеялись и бросались друг в друга смятыми салфетками. Я заметила Лукаса, который сидел с друзьями, и постаралась не пялиться на него. Ведь в последний раз это заметила Изабель. – Мы должны это выяснить.
– Нет. – Я знала, что было глупо беспокоиться о том, что обо мне думают другие, но ничего не могла с этим поделать. Я боялась, что если эта девочка узнает, кто я, то сочтет меня недостаточно крутой для себя. Кроме того, я уже решила, что благодаря анонимности куда легче быть откровенной. И эта переписка спасала меня от скуки на химии. – Это просто веселое развлечение. Я правда не хочу знать.
Изабель вздернула плечами:
– Ладно. Хорошо. Будь я на твоем месте, любопытство не давало бы мне спокойно жить.
Я бросила на Изабель свой лучший – «это не обсуждается» – взгляд и сменила тему:
– Сегодня никаких ланчей в честь годовщины, верно?
Изабель улыбнулась:
– А как же, сегодня наша годовщина в два месяца и пять дней. Ты ведь понимаешь?
Мы устроились на нашем месте под деревом. Я выбрала это место не потому, что отсюда открывался хороший обзор на Лукаса, это просто счастливое совпадение. Я осмотрела двор. Может, моим адресатом была та девчонка, которую я уже знаю. Только вот кто это может быть?
Глава 9
Я строчила в блокноте, в наушниках грохотали «Крукед Брукс». Мне не терпелось написать своей новой подруге о том, какая потрясающая у них музыка. Песня была грубой и депрессивной. Но по какой-то причине она меня вдохновила. Песня о секретах крутилась у меня в голове и рвалась на бумагу.
Если я открою свои секреты,
Расскажешь ли ты о своей лжи?
Если скажу, что тебе верю, станет ли все в порядке?
Трудно довериться кому-то новому,
Но это не значит…
Вдруг кто-то постучал мне по спине. Я оглянулась и увидела у своей кровати Джону.
Я выключила музыку:
– Привет, Второй, что случилось?
– Ты мне почитаешь? – Братишка уже держал в руках книгу.
– Ты ведь умеешь читать.
– Но мне нравится, когда это делаешь ты.
Мой блокнот на подушке просил меня продолжать, просто умолял…
– Конечно, дружок, – улыбнулась я. – Забирайся сюда.
Я закрыла блокнот, и радостный Джона забрался ко мне в кровать и протянул первую книгу о Гарри Поттере:
– И читай разными голосами.
– Какие высокие требования, – засмеялась я.
Я читала минут двадцать, пока внимание Джоны не начало рассеиваться. Он постучал пальцем по идеально вырезанной из газеты заметке о конкурсе авторской песни, которую я прикрепила к стене:
– Что это?
