– Ты уже проголодалась?
Было девять утра, и мы позавтракали перед отъездом. Так что вопрос был уместным.
– Нет, думаю, нет.
– Там еще коробка с кольцами. Достанешь?
– Хорошо. – Я задрала край скатерти и вытащила коробки. – Почему мы сегодня не продаем папины изделия? – Я имела в виду элементы интерьера, папина мебель была действительно хорошей, куда лучше тех ожерелий, которые он делал, притворяясь, будто они лучше маминых.
– Он сейчас работает по контракту – делает кухонные шкафчики для какого-то дома в Скоттсдейл.
– О, здорово! – обрадовалась я: работа по контракту была более стабильной и лучше оплачивалась.
Я взглянула направо. Кейд еще меня не видел. По крайней мере, я так предположила – судя по отсутствию едких комментариев. Он выкладывал на пластмассовую стойку какие-то листовки. Я никогда раньше не видела его таким разодетым. Он надел слаксы, рубашку и даже галстук. И я в своей домашней короткой цветастой юбке и джинсовой жилетке ощущала себя хуже обычного. Но даже не пыталась хоть частично скрыть свой наряд, присев, хотя мне очень этого хотелось. Мне было плевать на то, что обо мне думает Кейд.
К палатке Кейда подошел мужчина, ни капли не похожий на него, с двумя стаканчиками с крышкой и один протянул Кейду.
Вероятно, Кейд пошел в маму. Или этот мужчина был деловым партнером его отца. Он пробормотал что-то Кейду, и тот бросил листовки, которые раскладывал, и положил на пластмассовую стойку другие.
Мама начала обсуждать с дамой слева возможную толчею. В этот момент Кейд поймал мой взгляд, будто знал, что все это время я за ним наблюдала, и его губы медленно растянулись в улыбке.
– Делаешь заметки? – спросил он меня. – Вот как выглядит успех. – Его взгляд прошелся по украшениям на нашем столе и замер на подносе с ожерельями с перьями. Он поднял брови: – Пожалуй, тут одними заметками делу не поможешь.
Я притворилась, будто пишу на листке.
– Первый шаг: одеться как сорокалетний мужчина, – ехидно проговорила я. – Второй: ужасно относиться к людям. Третий: вести себя так, словно мир вращается вокруг меня. Я что-нибудь упустила?
Кейд усмехнулся:
– Вообще-то, очень многое. Не притворяться, будто знаешь все. Не писать на ходу. И хоть иногда думать о других.
– Что? Думать о других? И что это значит?
– Здесь нет никакого скрытого смысла.
Я прищурилась и уже было собралась сказать то, что наверняка не следовало, как мама положила руку мне на плечо.
– Ты учишься с этим мальчиком? – спросила она меня. – Как интересно. – А потом, к моему ужасу, выкрикнула: – Привет! Приятно познакомиться.
Кейд натянул улыбку, которая маме конечно же показалась искренней, но в действительности была ироничной.
– Здравствуйте, соседка по палатке, – ответил он, и мама засмеялась, словно это была суперостроумная шутка.
– Какой милашка, – прошептала мама. – Ты знаком с моей дочкой? – громко спросила она, и я напряглась.
Кейд встретился со мной взглядом, и в его глазах вспыхнул озорной огонек.
– Да. Мы вместе учимся.
– Вот здорово. Если сегодня покупателей будет мало, вы двое хоть не будете скучать.
– Да. Лили определенно не даст заскучать, – усмехнулся Кейд.
– Так и есть, – согласилась мама, словно он только что не оскорбил меня.
Мне предстоял тот еще денек.
* * *
Удивительно, но день прошел не так плохо, как я ожидала. Кейд занимался своими делами, я – своими. А теперь его даже не было в палатке. Он ушел около часа назад и пока не вернулся.
Может, Изабель была права. Может, я провоцировала его чаще, чем думала.
У нашей палатки остановилась женщина с несколькими окрашенными прядями в волосах. В руках у нее было портмоне. Она проверила ценники на каждой вещице, а потом начала пересчитывать мелочь. И каждый раз, когда ей не хватало, она переходила к следующей вещичке. Для таких ситуаций должна быть песня. Если пенни приносит удачу, а десять центов исполняют желание, почему же мои одиннадцать не купят то, что мне нужно? Я хихикнула, осознав банальность слов.
– Что смешного? – спросила мама.
– О, ничего.
– Сделаем обеденный перерыв?
– Конечно.
Мама протянула мне десятку:
– Я хочу тот большой вегетарианский буррито.
– Хорошо, я быстро.
Я поплелась сквозь толпу к закусочным на колесах в конце улицы. И, простояв в очереди несколько минут, увидела Кейда, который сидел справа за длинным пластиковым столом с одним из своих школьных друзей, Майком. Ребята находились всего в нескольких шагах, и мне было прекрасно их слышно, хотя я даже не пыталась прислушиваться к их разговору.
– Думаешь, тренер хочет, чтобы мы ходили на каждую тренировку и на все игры? – спросил Майк.
– Да, – кивнул Кейд. – По крайней мере, ты не проводишь утро здесь, а день там.
– И то верно. Сколько еще тебе здесь отрабатывать? – поинтересовался Майк.
– Столько, сколько решит компаньон, – вздохнул Кейд.
– Здесь не так уж плохо. Хорошее место, чтобы познакомиться с новыми девушками. В отличие от бейсбольного клуба.
– В самом деле? Ты заметил средний возраст здешних покупательниц? Не моя возрастная категория.
– В палатке возле твоей я заметил одну чику из школы… ты ее знаешь… как же ее зовут… Лили. Это было бы интересно. Она странная, но милая.
Я напряглась.
– Лили Эбботт? – уточнил Кейд. – Ты думаешь, Лили Эбботт милая?
– А ты нет?
– Нет.
– Тогда, возможно, я пойду поговорю с ней.
– Поверь мне, избегай ее любой ценой. Она не стоит твоего времени. Она…
– Вы заказываете или просто смотрите? – рявкнул человек, стоящий в очереди позади меня, не дав мне дослушать замечательное предложение Кейда.
– Ой, заказываю!
Я быстро подошла к окошку, краем глаза проверяя, заметил ли меня Кейд. Он выгнул бровь и глотнул содовую. Я протараторила свой заказ и подождала его на другой стороне палатки, подальше от Кейда.
В голове крутилась куча мыслей. Этот парень, Майк, считал меня странной, но милой? Неожиданно. Мне казалось, парни обо мне вообще не думали. Однако меня ни капли не удивил ответ Кейда.
Я могла понять, почему Кейд меня ненавидит. Правда могла. По его мнению, я поссорила их с Изабель. И я могла бы справиться с его ненавистью, будь это единственная причина. Но Кейд всегда так ко мне относился. И не после их расставания, а с самого начала их отношений. Именно из-за его сволочизма мне хотелось вычеркнуть его из жизни Изабель. Его нападки положили начало моим. Он сам заронил семя моей ненависти к нему. И я, хоть убей, не понимала почему.
