– Ну что ж, может быть, это и к лучшему, – произнесла Евстолия, когда Лариса показала ей обручальное кольцо, – лучше уж ты, чем кто-либо другой.
– И чем же это я лучше? – насмешливо спросила Лариса.
– Тем, что не размазня и не тряпка. Это во-первых. А во-вторых, с тобой он будет только телом, а душой останется со мной.
– Щас! – рявкнула тогда Лариса. – Он мой – целиком и полностью! И даже не зарьтесь!
– Дура, – спокойно ответила Евстолия. – За тело-то они крепче всего и держатся.
Они в тот день здорово отлаяли друг друга, а вечером Лариса в очередной раз убедилась, что во многом мамаша Юрия права. Он упивался Ларисиным телом и очень мало с ней разговаривал. Ее тело всегда действовало соответствующим образом как на Егорова, так и на Серегу, и еще на некоторых других, что попадались Ларисе в отпуске или на вечеринках, где она хотя и редко, но все же бывала без мужа. А что до души, то кто ее будет вспоминать в ежедневной будничной гонке или в жаркой супружеской постели? Да и развелся с ней Егоров вовсе не из-за высоких материй, а из-за того, что не захотел делить ее тело с другим мужчиной. Только и всего!
Евстолия не удостоила Ларису ни приветствием, ни вопросом. Она молча смотрела в лицо бывшей невестки и ждала, когда та начнет говорить первой. Ларисе захотелось повернуться и уйти, гордо хлопнув дверью, но она сдержала свой порыв, потому что толку от него не было бы никакого.
– У него есть женщина, – сказала она, проигнорировав дежурные вопросы о здоровье и самочувствии.
– Он приводил ко мне ее, – бесстрастным голосом отозвалась Евстолия.
– Ну и?!
– У нее, Лариска, конечно, нет такого бюста, как у тебя, зато в избытке присутствует другое.
– Что?
– Он будет с ней разговаривать.
– О чем? – растерялась Лариса.
– Обо всем.
– В каком смысле?!
Евстолия презрительно улыбнулась, и многочисленные морщины ее лица трансформировались в глубокие лучи-рытвины, расходящиеся во все стороны от глаз и бледного рта.
– А в том смысле, моя милая, что он будет приносить именно на ее тощую грудь все свои беды и радости.
Ларисе стало нехорошо. Колени у нее подогнулись, и она обессиленно упала на стул, стоящий рядом с кроватью бывшей свекрови. Какой кошмар! Уже три года, как они в разводе, но кажется, будто только вчера она вышла за Юру замуж, а он вдруг взял и переметнулся к другой! Да она перегрызет горло этой твари! Все это время Лариса жила надеждой, что Егоров вернется, а тут вдруг замаячила чья-то тощая грудь…
– Зачем он ее приводил? – только и смогла спросить Лариса.
– Сдается мне, что Юра собрался на ней жениться.
– Не может быть… И кольцо снял?
– Нет, у меня он был с кольцом, но… снимет. Это всего лишь вопрос времени.
– Неужели все так серьезно? – еле просипела Лариса.
– Если бы не было серьезно, он не притащил бы ее сюда, – усмехнулась Евстолия.
– И как она? Хороша собой?
– Я же сказала, что ты – вне конкуренции в смысле… конфигурации тела… – И мамаша Егорова обвела сухонькой ручкой в меру пышные формы бывшей невестки.
– И что же тогда в ней такого, почему он… – Лариса не договорила, потому что слово «влюбился» по отношению к собственному мужу ей совершенно не хотелось произносить.
– Не знаю, – покачала головой старуха. – Только я сразу поняла, что тебе, Ларка, конец.
Невестка зло сощурила глаза и, скривив накрашенные губы в презрительной усмешке, тихо сказала:
– Исходя из всего вышесказанного, вам тоже – кранты, Евстолия!
– Представь, я это сразу поняла, как только ее увидела, а потому… В общем, не твое дело, что я предприняла, но только эта его Римма здорово обозлилась.
– Римма? Редкое имя для сегодняшнего дня…
– Вот именно… И эта «редкая» особа уведет у меня сына, а у тебя – мужа. Хотя и бывшего, а уведет окончательно! Попомни мое слово, Лариска!
– И что же делать? – осторожно спросила та, поскольку поняла: Евстолия что-то задумала. Ради того, чтобы сын по-прежнему ежедневно терся возле ее ложа, она готова пойти на многое, если не на все.
– Деньги есть? – спросила мать Егорова.
Лариса тут же полезла в сумку, но Евстолия остановила ее:
– Да не копошись ты! Я не про твое паршивое портмоне спрашиваю! Деньги нужны другие, большие!
– Для чего? – удивилась Лариса. Она тут же попыталась представить какие-нибудь способы употребления денег, пригодные для возвращения мужчины в лоно покинутой им семьи, но не придумала ни одного.
– В общем, так… – сказала Евстолия и, в возбуждении несколько отлепившись от своих подушек, начала излагать.
* * *
Полина Хижняк с отвращением смотрела на свой стильный мобильник, инкрустированный черным перламутром. Если бы он не был таким дорогим, она с удовольствием шарахнула бы им о стену, чтобы он разлетелся на мелкие кусочки. Именно по мобильнику ее любовник, за которого она очень хотела выйти замуж, Игорь Маретин, только что сообщил ей, что между ними все кончено. Конечно, его слова не были для Полины полной неожиданностью, а потому она не потеряла ни сознания, ни способности соображать. Она давно поняла, что у Игоря появилась другая женщина. Нет, от него не пахло чужими духами, и на одежде не было следов губной помады, но Маретин чересчур старательно делал вид, что постепенно теряет к Полине интерес. Ему, видимо, казалось, что бросить ее сразу будет некомильфо, и он растягивал процесс во времени. Она предпочла бы, чтобы ее сразу выдернули из сердца, как больной зуб из десны, но приходилось делать вид, что процесс «бросания» идет нормально и безболезненно.
Полина, пожалуй, могла бы даже назвать число, когда Маретин познакомился с другой. Это произошло сразу после Дня защитника Отечества. Ночью после праздника Игорь еще был нежным и пылким, а уже двадцать четвертого февраля замямлил про усталость и головную боль в тот самый момент, когда Полина только-только вошла во вкус и готова была предаваться страсти еще часа полтора. Тогда она, конечно, поверила, что у него болит голова и все такое… Но к Восьмому марта усталость Маретина превратилась в запущенно-хроническую. Видимо, на ее истощенной почве и взрос тот жалкий кустик плешивой мимозы, который он подарил Полине в честь женского дня. К кустику прилагалась коробка пересохших конфет, скорее всего купленная в переходе метро, и флакон туалетной воды без запаха и цвета, похоже, из соседствующего с конфетами бутика.
Полина любила Игоря Маретина, а потому изо всех сил бодрилась и не устраивала ему ни допросов, ни сцен ревности. Она надеялась, что та, другая, не сможет не почувствовать, что у Игоря есть еще кто-то, кроме нее, и проколется первой, а именно: закатит ему скандал. Маретин тогда сразу поймет, кто есть кто, и непременно вернется к Полине, поскольку только рядом с ней в любое время суток можно отдыхать душой и телом.
