Она приподнялась было на матрасе, но вдруг замерла. Снова опустившись на постель, девушка повернулась на другой бок, чтобы не видеть ноутбука. Существовало кое-что, о чем ей совершенно незачем было знать.
Брайар смотрела на темную стену спальни, удивляясь тому, что ей абсолютно не хочется спать, и продолжая размышлять обо всем, что произошло за день. Что толкает мужчин на ужасные поступки, за которые их арестовывают и отправляют за решетку? Даже если этих людей не беспокоит боль, причиняемая другим, неужели их не пугает перспектива жизни в неволе?
Наконец ее мозг, а затем и мышцы расслабились. Брайар погрузилась в беспокойный сон – только для того, чтобы проснуться, задыхаясь, в предрассветном полумраке. Каждый прерывистый вдох, казалось, причинял ей боль. Девушка провела ладонью по липкому от пота лицу.
Ей снилось, что она бежит по темному бесконечному тоннелю мимо клеток с чудовищами, а они рычат на нее сквозь решетку. Наконец тоннель закончился и она оказалась перед цементной стеной. Дальше пути не было. Как и спасения. Брайар развернулась, прижавшись спиной к холодной стене. Собственное дыхание ревом отдавалось у нее в ушах.
К ней приближалась чья-то огромная грозная тень. Лицо преследователя было скрыто во тьме, но длинные ноги быстро преодолевали разделяющее их расстояние. Ломая ногти, Брайар впивалась пальцами в стену у себя за спиной. Преследователь дотянулся до нее и схватил за плечи, накрыв их твердыми ладонями. Он наклонился так близко, что Брайар наконец его увидела. Он пожирал ее жадным взглядом кобальтовых глаз…
К счастью, она проснулась, прежде чем успело произойти что-либо еще. Но девушка помнила сон так отчетливо, что продолжала ощущать во рту привкус страха. И было кое-что еще. Какое-то чувство, у которого не было названия. Все это было очень странно. Брайар редко помнила свои сны.
Встав с кровати, она начала собираться на работу, стараясь забыть эти глаза и прикосновение этих рук к ее телу.
Она старалась забыть, что в тот момент ей совсем не хотелось закричать. Ей хотелось чего-то иного.
Глава 5
Она вернулась.
Накануне Нокс краем уха услышал разговор, из которого следовало, что медсестра и врач должны были приезжать в «Девилс Рок» только по четвергам. И то лишь до тех пор, пока в тюрьме не появится новый врач. То, что они вернулись уже на следующий день, должно быть, было инициативой доктора, потому что медсестра явилась сюда без особого желания.
Чтобы понять это, Ноксу хватило одного взгляда на ее заострившееся лицо. Помогая врачу принимать бесконечный поток пациентов, девушка ни разу не взглянула в сторону Нокса. Он не сомневался: это указывает на то, что она остро ощущает его присутствие. Находясь несколько часов в одном помещении, было бы совершенно естественно время от времени поглядывать друг на друга.
Что касается самого Нокса, то он не отказывал себе в удовольствии смотреть на нее. Он осознавал, что, возможно, стоило бы воздержаться от этого, но ему просто больше нечего было делать. Нокс пытался сосчитать оттенки ее волос и остановился на семи. Ему хотелось узнать, как они выглядят, если высвободить их из этого тугого хвостика, какие они на ощупь. Ее кожа также подстегивала его воображение. Щеки девушки были такими свежими и нежными, что напоминали Ноксу персик, и это усиливало ощущение невинности, которое от нее исходило. Он еще не видел в стенах тюрьмы ничего подобного.
Мартинес подошел к Ноксу, чтобы осмотреть его и отдать поднос с едой. Обрадовавшись возможности отвлечься, заключенный сосредоточил внимание на медбрате. Этот парень ему нравился, потому что был совершенно не похож на тюремных надзирателей.
– Может быть, даже шрама не останется… – заметил Мартинес, разглядывая лоб пациента.
Нокс фыркнул, доедая завтрак. Он был уверен в том, что медбрат пошутил. Неужели он и вправду считает, что его волнуют какие-то шрамы? Нокс не собирался участвовать в конкурсах красоты.
Забрав у заключенного пустой поднос, Мартинес снова оставил его в одиночестве. Нокс решил, что довольно следить за медсестрой взглядом голодного пса, и попытался задремать. Однако всякий раз, когда он начинал проваливаться в сон, она проходила совсем рядом с ним, обдавая его сладким ароматом, и Нокс просыпался.
Он окончательно отказался от надежды уснуть, когда медсестра подошла к его кровати, везя за собой тележку, колеса которой громко жужжали на цементном полу.
– Мне очень жаль, – произнесла девушка, глядя на Нокса сверху вниз.
Он приоткрыл глаза.
На нее действительно было жалко смотреть. Ее волосы были туго затянуты. Судя по выражению ее лица, она предпочла бы находиться в любой точке мира, только не здесь. Не в тюрьме и не рядом с ним.
– Доктор Уокер хочет, чтобы я записала некоторые данные. – Девушка указала на монитор, как будто предъявляя доказательства того, что она пришла не просто поболтать, а выполняла работу. – Вы не могли бы сесть?
Нокс слегка улыбнулся ее вежливым интонациям. Какая правильная девочка. Интересно, она хотя бы изредка распускает волосы? И вообще, расслабляется? Медсестра Дэвис всегда такая напряженная или в этом виноваты он и тюрьма? Может, у нее есть муж, которому удается ее рассмешить? Обручального кольца на ней не было. А может, у нее есть бойфренд? Парень, способный довести ее до безумия. Чью спину она царапает и чьи волосы пытается вырвать, когда он на нее опускается…
О господи!
– Пожалуйста, поднимите руку. Чуть выше. Спасибо.
Медсестра надела манжету на его бицепс, осторожно касаясь прохладными пальцами кожи, и несколько раз сжала грушу. Нокс наблюдал за тем, как она измеряет ему давление. Девушка стояла так близко, что он снова ощутил ее аромат, и хотя ее руки были холодными, тело излучало тепло. Зашипел выпускаемый из груши воздух.
– Давление в порядке, – прошептала медсестра, подходя к стоящему на ближайшей тумбочке ноутбуку, чтобы внести в него показания.
Она так сосредоточенно уставилась на монитор, что Нокс в очередной раз понял: она старательно избегает смотреть ему в лицо.
Он и сам не понимал, почему его давление не взлетело до небес, учитывая направление, которое приняли его мысли. Пульс гулко отдавался у него в горле, а собственная кожа вдруг показалась тесной.
Медсестра Дэвис снова повернулась к нему, на этот раз держа в руке термометр.
– Откройте, пожалуйста, рот.
Нокс подчинился и едва не вздрогнул, когда, вкладывая термометр ему в рот, она коснулась большим пальцем его нижней губы. Девушка залилась краской, и он понял, что это получилось не нарочно. Они оба замерли, превратившись в застывшие статуи, ожидающие, когда эта чертова штуковина закончит свою работу.
Градусник пикнул, и медсестра торопливо извлекла его у Нокса изо рта.
– Девяносто восемь и две.
И снова мужчина удивился тому, что у него нет жара, несмотря на то что он весь горел от ее прикосновений. Близость этой девушки явно создавала серьезные проблемы, что навело Нокса на мысль об остальных беднягах, к которым она прикоснулась в этом медпункте. Об остальных, кто был не способен контролировать свои порывы. То есть практически обо всех.
