– Через неделю нужно будет снять швы, – сказала медсестра Честеру.
– Да, конечно, – ответил тот, хватая Нокса за локоть.
– Мистер Каллаган, если вы почувствуете себя хуже, обязательно попросите кого-нибудь из надзирателей, чтобы вас привели к нам.
Честер захохотал:
– Мистер Каллаган. Как мило. Как будто он настоящий джентльмен.
«Честер прав, – подумал Нокс. – Такой кусок дерьма, как я, не заслуживает столь вежливого обращения».
Он холодно смотрел на охранника, не поддаваясь на провокацию. Нокс уже давно научился притворяться бесчувственным. Любая реакция неизбежно влекла за собой проблемы и увеличивала срок отсидки. Через шесть месяцев ожидалось очередное слушание. Судя по репликам комиссии в прошлый раз, теперь Норта вполне могли выпустить на свободу. Кто знает, может быть, у него есть шанс? Он не собирался ставить его под угрозу.
Лицо медсестры Дэвис вспыхнуло. Нокс обрадовался, увидев, что надзиратель нравится ей не больше, чем ему. Этот идиот даже не понял, что, насмехаясь над тем, как она обратилась к заключенному, он оскорбил не только Нокса, но и ее.
Когда заключенного выводили из комнаты, он оглянулся через плечо.
Медсестра Дэвис все еще стояла возле кровати, на которой он лежал. Она смотрела ему вслед. Ее личико хмурилось; вероятно, девушка сердилась на охранника.
– Давай, Каллаган, пошевеливайся! – сказал Честер.
Как только они вышли в коридор и дверь медпункта за ними закрылась, Честер повернул Нокса лицом к стене и ткнул локтем в забинтованные ребра.
Удар был такой силы, что воздух покинул легкие и заключенный согнулся пополам. Преодолевая боль, он медленно поднял голову и посмотрел на своего мучителя. Нокс улыбался, зная, что это разозлит надзирателя.
Честер приблизил к нему красное потное лицо и прошипел, обдавая застарелым запахом кофе:
– Ты думаешь, что этой хорошей девушке есть дело до такого куска дерьма, как ты?
Лицо Нокса приняло холодно-безразличное выражение.
Надзиратель ухмыльнулся. Когда он снова заговорил, Нокс ощутил его дыхание на своей щеке.
– Пожалуй, я приглашу ее куда-нибудь на этих выходных. Видишь ли, такая милая киска, как она, не для таких уродов, как ты. А ты сиди здесь вместе с остальными.
Руки Нокса сжались в кулаки. Он до боли стиснул челюсти.
Честер хохотнул, снова обдав его тяжелым дыханием.
– Что, не нравится?
Он смерил заключенного презрительным взглядом.
– И что ты мне сделаешь?
Сукин сын ухмылялся, ожидая ответа. Ноксу хотелось бы встретиться с ним на воле, где он не был бы одет в эту защищающую его форму. А еще лучше здесь, в тюрьме. Чтобы Честер почувствовал, каково это.
– Ничего, босс, – ответил он, вложив в это обращение все свое презрение.
Глаз Честера задергался.
– Вот именно. Ничего. А теперь пошли.
Он толкнул Нокса вперед. Надзиратель зашагал за ним, провожая его обратно в ад.
Глава 6
Жизнь Брайар вернулась в прежнюю колею. Ей дышалось чуть легче при мысли о том, что у нее есть почти целая неделя, прежде чем ей придется снова отправиться в «Девилс Рок».
В субботу девушка занялась стиркой и съездила за продуктами. В воскресенье сходила в церковь, а затем отправилась на обед к сестре. Лорел жила в сорока минутах езды, в городке Форт Стоктон, который был чуть крупнее, чем Свит-Хилл. Брайар обожала играть с племянниками. И любила сестру, хотя ей и не нравилось, когда та вмешивалась в ее дела.
– Не понимаю, почему ты? Неужели с доктором Уокером не может поехать кто-нибудь другой?
Лорел качала на колене малыша, а двое старших детей шумно играли на площадке в нескольких ярдах от них. Супруг Лорел, Калеб, стоял у шипящего гриля, переворачивая бургеры.
– Понимаешь, – уже в который раз принялась объяснять Брайар, – толпы желающих, расталкивающих друг друга локтями, вообще-то не было.
– Не может быть.
Ее сестра склонила голову набок и закатила глаза.
– Лорел, – одернул жену Калеб, явно не одобрявший ее саркастического тона.
Он сочувственно посмотрел на Брайар и сделал большой глоток пива.
Калеб был святым. Он любил ее сестру и много работал, в том числе и сверхурочно, чтобы обеспечить Лорел и детей. Все, что он делал, он делал для них. Принципы, которыми руководствовалась Лорел, выбирая спутника жизни, были очень просты: она искала человека, который был бы полной противоположностью их отцу. Ей это удалось.
– Что? – спросила Лорел, моргая большими глазами. – Моя младшая сестренка подвергает себя опасности, а мне и слова нельзя сказать?
Калеб бросил на Брайар взгляд, ясно говоривший: один – ноль в пользу старшей сестры.
Брайар прикусила губу, чтобы не выпалить то, что вертелось у нее на языке: «Ты не волновалась, оставляя меня с отцом, а сбежала, как только представилась такая возможность!» Разумеется, она ни за что не произнесла бы этого вслух. Лорел ушла из дома и вышла замуж, едва окончив колледж. Брайар тогда было четырнадцать лет. Еще целых четыре года ей пришлось жить под родительским кровом без поддержки сестры. Четыре года драк и слез. Пощечин, которые она не должна была замечать. Нет, она не винила Лорел за желание как можно скорее уйти из этого дома. На ее месте Брайар, вероятнее всего, поступила бы так же.
– Лорел, это всего один день в неделю. – Она не собиралась рассказывать сестре о том, что на прошлой неделе побывала в тюрьме дважды. – Я работаю в медпункте. Там есть охранник, видеокамеры и тревожная кнопка. Я не расхаживаю по корпусам, где содержат заключенных.
Лорел фыркнула и принялась массировать младенцу спинку. Было ясно, что слова сестры ее не убедили.
– К тому же люди, которые к нам приходят, больны, – добавила Брайар. – Все, чего они хотят, – это чтобы их избавили от страданий. Они не станут кусать руку, которая предлагает им помощь.
Лорел затрясла головой, и ее короткие рыжие кудряшки запрыгали:
– Мне это не нравится.
– Ты разговаривала с мамой? – спросила Брайар, решив сменить тему, пока ее сестра не разозлилась.
Лорел встала.
– Несколько дней назад. Мы с ней договорились пообедать вместе на следующей неделе… Я принесу картофельный салат.
И она исчезла в доме, плотно закрыв за собой раздвижную стеклянную дверь.
– Неплохой способ заставить ее замолчать, – заметил Калеб, складывая бургеры в квадратную жестяную коробку.
Брайар улыбнулась:
– Безотказный. Достаточно упомянуть о маме…
