При виде такого нетерпения глаза Брук вспыхнули. Вместе с пиявками он сбросил руку Алфриды. Теперь рядом с ним на постели извивались черные комочки.
– Это, милорд, было очень… вредно… для вас. Иногда…
– Если вы снова оскорбите меня…
Волк не докончил. Но было абсолютно ясно, что он угрожает. Брук была поражена тем, что Алфрида еще не поспешила к двери. Каким образом она его оскорбила? Тем, что не пришла ему на помощь? Дав ему добрый совет, который он должен был понять? Возможно, он, как и Брук, предположил, что Алфрида едва не сказала «глупо» вместо «вредно»? Или его мысли путает лихорадка?
Вполне возможно. И, вероятно, его грубость была вызвана жаром и тяжелым состоянием. Впрочем, может, ей просто хотелось, чтобы было так.
Если кто-то и был оскорблен, так это Алфрида. Брук подумывала увести ее, предоставив волка судьбе. Если бы только она могла! Если бы только имела силы выступить против всех, включая принца-регента! Но она все еще находилась под опекой родителей, а они швырнули ее волку. Обида и гнев были сейчас неуместны, потому что она не может позволить себе покинуть это место. Придется по-прежнему общаться с Домиником Вулфом, и если он будет ей чем-либо обязан, их общение значительно облегчится.
Но все-таки Брук была достаточно сердита, чтобы сказать Алфриде:
– Думаю, чем меньше времени мы здесь проведем, тем лучше.
Она произнесла это намеренно, чтобы он забыл об Алфриде и направил гнев на нее. Может, хоть это побудит его выкинуть ее из дома. Если он намерен совершить столь дорогостоящую ошибку, пусть совершит ее в гневе. Но Брук не услышала слов, которые ее бы освободили. Больше того, он даже не взглянул в ее сторону. Он по-прежнему сверлил злобным взглядом Алфриду.
Но к ее удивлению, Алфрида все еще собиралась ему помочь.
– Плохо, что ваш доктор не владеет иглой лучше, – сказала она. – Теперь после того, как рана заживет, останется уродливый шрам. Мы могли бы сделать это куда аккуратнее.
– Вы или она? – спросил Доминик.
– Я, милорд.
– Тогда так и говорите «я», черт побери!
Алфрида поджала губы и отступила.
– Я не ваша горничная. Я горничная леди Уитворт. Не слишком ли много вы на себя берете?
– Вы в самом деле намерены спорить со мной? – мрачно осведомился он.
– Я не спорю. Просто констатирую факт, – настаивала Алфрида.
– Осторожно, девушка. Это я буду платить вам жалованье.
– Буду очень рада, но это необязательно. Леди Уитворт мне дорога. Я буду служить ей с жалованьем или без.
С каждым сказанным словом Алфрида раздражала его все больше. Брук видела это по его разъяренному лицу. Наконец он прорычал:
– Думаю, вам следует держаться от меня подальше.
Алфрида немедленно последовала его совету. Брук, онемев, наблюдала, как ее дражайшая подруга покидает комнату. А когда перевела взгляд на неблагодарного негодяя, ее светло-зеленые глаза пылали гневом.
– Это было крайне неблагородно с вашей стороны, милорд Вулф, учитывая, что она пришла только по моей просьбе. Чтобы вам помочь.
– И я выгляжу чудесным образом исцеленным кем-то из вас двоих? – отпарировал он.
– Вы выглядите зверем, только и способным, что рычать и говорить гадости. Она может излечить вас. Вы могли бы подняться с постели раньше, но какая жалость!..
И Брук решительно промаршировала к выходу, захлопнув за собой дверь. Громкий стук нисколько не умерил ее ярость.
Глава 15
С глаз долой из сердца вон!
Как Брук хотела бы, чтобы это оказалось правдой! Но Доминик Вулф все же дал ей небольшую надежду, прежде чем она успела покинуть комнату. Если. Он сказал «если свадьба состоится». Существует ли возможность, что он сможет каким-то образом эту свадьбу предотвратить?
Она нашла Алфриду сидящей в расслабленной позе в кресле для чтения. У горничной был усталый вид. Она привыкла к отвратительным стычкам не больше, чем Брук.
Последняя рухнула на кровать, свесила ноги и стала ими болтать.
– Нужно придумать другой выход.
– Не ожидала, что он так красив, – заметила Алфрида.
– И какое отношение это имеет ко всему происходящему?
– Ну… так будет легче его вынести. По крайней мере тебе. – Услышав, что Брук фыркнула, она добавила: – Или нет. Но мы еще не знаем, каков он на самом деле. С больными мужчинами очень трудно иметь дело. Они никогда не бывают в хорошем настроении.
Брук, как уже было сказано, прекрасно разбиралась в людях, но единственное, что она могла сказать о волке, – это что он отвратительный тип.
– Вряд ли он и в здоровом состоянии в нем бывает…
– Тогда тебе следует подождать и убедиться в этом. Какой у нас еще выход?
Брук была опасно близка к слезам.
– Не знаю! Должно быть что-то! Кроме того, чтобы отравить его, как предлагал мой брат.
– Если мы уедем отсюда, домой возврата нет.
– Знаю.
– Твои родные силой доставят тебя обратно.
– Знаю!
А возможно, еще и изобьют! Она недостаточно взрослая, чтобы сказать у алтаря «нет», если родители говорят «да».
Прошло несколько долгих минут, прежде чем Алфрида решительно сказала:
– Тогда мы поедем куда-нибудь в другое место.
Брук мгновенно ухватилась за соломинку:
– Я бегло говорю по-французски.
– Мы воюем с французами и не можем ехать во Францию. Они посчитают нас шпионками и повесят.
– Шотландия недалеко отсюда.
– Слишком близко. Нас мгновенно отыщут.
– Там мы можем сесть на корабль. Морское побережье наверняка где-то рядом.
– День или два езды. Но достаточно ли денег дала тебе мать? Нужно как-то жить, пока не найдем способ зарабатывать.
Брук сообразила, что у нее достаточно денег на проезд, но не хватит на дальнейшую жизнь. Слезы снова подступили к глазам.
Но тут Алфрида добавила:
– Или мы можем пробраться обратно в Лестершир и забрать мои деньги из леса.
Брук истерически рассмеялась:
– Ты их зарыла?
– Разумеется! Я подозревала, что мы, возможно, здесь не останемся. А если и останемся, все равно ты захочешь сбежать, хотя бы под предлогом поездки к родителям. Так или иначе, я полагала, что мы скорее всего вернемся в Лестершир. Но ты понимаешь, что куда бы мы ни поехали, нас всюду могут найти. Твоим родителям есть, что терять. Слишком много терять. Они пошлют за тобой армию лакеев.
– Но будет слишком поздно. Регент заберет все, что только возможно.
