В следующие несколько минут я буду вынуждена отринуть его от себя, его, любимого, который, подобно Эдвину, подобно Фрэнсису, приблизился, но не сумел подняться на должную высоту. Слишком много разочарований нагромоздилось одно на другое.
Я подкрепила свою решимость глубоким вдохом, затем вошла в кабинет мистера Тиффани.
— Я рада, что нашла вас здесь до того, как вы отправитесь на свои обходы. Боялась, что опоздаю. — Я села сбоку от его стола. В эмалевой чаше плавали три гардении. Возможно, чашу изготовила Элис. — По-другому этого никак не скажешь. Я вынуждена уйти. — Мой голос не дрогнул.
Его лицо исказилось. Он принялся крутить перстень с опалом на своем розовом пальце взад-вперед порывисто и нервно.
— Могу я спросить, почему?
— У меня здесь больше нет возможности для роста.
— Я боялся этого на совещании. — Он долго пробыл в согбенной позе над своими гардениями, затем внезапно выпрямился. — Я могу перевести вас на эмали.
— Нет. Дело не в этом.
Он наклонился в мою сторону.
— В вашей жизни появился мужчина? — Его брови выгнулись с добродушным любопытством.
— Вчера я потеряла дорогого друга. Он когда-то присутствовал на вашем рождественском балу, и вы повели нас в свою студию. Он — брат человека, ради которого я много лет назад покинула компанию. Наша дружба не была романом, но она показала мне, как жизненно важна любовь для полнокровно прожитой жизни. Одного искусства недостаточно.
Мистер Тиффани уставился на чашу с гардениями, прижимая кулак ко рту.
— Я сам пришел к пониманию этого, — пробормотал он.
— Есть другой человек, проявляющий ко мне дружеское расположение, которого мне всегда хотелось.
— А что, если я нарушу мое правило в вашем случае? Это будет нашей маленькой тайной.
— Если я выйду за него замуж? Нет. С секретами покончено. Однако спасибо.
— Тогда открытое нарушение политики при смягчающих обстоятельствах? Никто больше не способен возглавить отдел.
Я едва не упала в обморок от грандиозности его предложения. К этому я не была готова. Это было ошеломляющим и чудесным — непоколебимое свидетельство его признания меня, того, что я много значила для него, — решение всех проблем. Часы в виде моего сильно упрощенного древа жизни, угнездившиеся на камине, тиканьем отсчитывали минуты, когда мои шансы на обоих, Льюиса и Бернарда, были равны.
— С вашей стороны чрезвычайно любезно сделать это предложение.
Это казалось предвестником, и я хотела быть там, когда это случится. Но если мой уход заставит его подумать о том, чтобы смягчить строгость своих правил, может быть, это станет моим последним поступком из любви к девушкам Тиффани. Надеюсь, когда-нибудь Ольге удастся вернуться сюда на работу.
— Было время, когда я желала этого. Однако при нынешнем положении дел в бизнесе это не играет роли.
— Вот как.
— Это было содружество, которое случается только один раз в жизни, Льюис, и я неизмеримо выросла под вашим руководством. Радость сотрудничества была главным в моей жизни. Мистер Платт и мистер Томас разрушили все благоприятные возможности для этого.
Уголки его рта опустились вниз.
— Это будет болезненно и для меня.
— То, что я оставляю недоделанным, подхватит кто-то после меня с большим проявлением творческих способностей.
— Я не могу представить кто.
— Сделайте Элис главным дизайнером, но только не нагружайте ее административными обязанностями. Человек разрывается на части, когда ему приходится концентрировать внимание и на искусстве, и на коммерции.
— Вот что было моей ахиллесовой пятой! Коммерческие соображения на время приглушили дыхание жизни в искусстве, но я не могу надеяться, что вы будете ждать, пока оно воскреснет.
— Кэрри Макниколл была бы хорошим руководителем отдела. Она очень организованная, знает квалификацию каждой девушки и бухгалтерский учет. Анна Ринг может помогать ей в этом.
Мистер Тиффани записал их фамилии.
— Еще одно. Мое жалованье больше, нежели заработок двух девушек из принятых на работу недавно. Теперь вам не придется увольнять кого-то из них.
— Я скажу об этом мистеру Томасу. — Он глубоко, громко выдохнул, скорее, вздохнул. — Не могу представить, как буду обходиться без вас. Ваша преданность делу и вклад были неоценимы, а ваша изобретательность — несравненной.
— А я не представляю, как обойдусь без вас, без вашего воодушевленного гения, и мистера Белнэпа, и моих девушек, и Фрэнка.
Чаша моей жизни переполнилась, в горле застрял комок любви.
Я открыла записную книжку. Мы держались так официально и осмотрительно, но сегодня мне хотелось и чего-то полегче.
— Я люблю поэзию Эмили Дикинсон. Этим утром я переписала для вас стихотворение. — Я протянула ему книжку.
Он медленно прочитал:
Мы никогда не узнаем, как высоки,
Пока не встанем во весь рост.
И если мы верны замыслу,
Обязательно достанем до звезд.
— Я знаю, вам всегда хотелось быть выше ростом. Мне это понятно. Я всегда хотела быть красивее.
— В этом стихотворении заложен более глубокий смысл, и вы знаете это. — Он достал свой бумажник и положил в него книжку.
— Я хотела сказать вам кое-что. — Я усмехнулась. — Укоротите эти две подставки. Тогда вы будете казаться выше ростом.
Мистер Тиффани бросил на них сердитый взгляд, и рот его медленно открылся.
— Вы правы. Все эти годы. — Он покачал головой, будто это изумило его, но, когда повернулся ко мне, от изумления не осталось и следа. — Тогда мы закончили? Больше ничего не осталось?
— Да. Еще одно. Если позволите сказать… Ваши дочери имеют такое же право на образование, как и ваш сын.
— Я согласился на кое-какое вечернее обучение.
— Это — начало. Вы достигнете большего в ваших отношениях, поддерживая их цели, нежели отказывая.
Он задумался на некоторое время, затем произнес:
— Я хочу, чтобы вы знали: того, свидетелем чему вы были в моей студии в ту ночь, больше не происходит. Когда вы видели меня, я был на нижней точке падения.
— Я знала, что вы сможете выкарабкаться из этого.
После неловкого молчания я предупредила его, что закончу неделю так, чтобы оставить все в полном порядке.
Мистер Тиффани спросил, не может ли он пригласить меня на ленч. Меня охватила паническая дрожь. Время исключительно с одним Льюисом — как я страстно когда-то желала этого! Из чувства признания за отступление от его политики, предложенное им, я полагала, что мне следует принять приглашение, однако стремление как можно скорее вернуться к Бернарду снедало меня.
