— Я схватываю все налету и настроена не останавливаться на достигнутом. У меня есть способности, чтобы делать это, и я не боюсь воспользоваться ими. — Она закинула свое боа из перьев через плечо.
— Сколько вам лет?
— Пятнадцать.
Люди старой закалки назвали бы ее бесстыжей девкой, но я сочла Терезу амбициозной и энергичной. По крайней мере она не лгала. Если только эти открытки не чужая работа.
— Вы можете рисовать с натуры? — Я положила перед ней бумагу и карандаш и указала на Кэрри Макниколл, работающую за ближайшим столом. — Продемонстрируйте-ка мне ваше умение.
За короткое время она воспроизвела удивительное сходство.
— У вас было какое-то обучение искусству?
— Меня учит мой отец.
— Вы работаете в настоящее время?
— Я печатаю на машинке в типографской мастерской моего отца в Бруклине.
— Он вам платит?
— Нет, — призналась девушка стыдливо.
— Выбросьте боа в мусорный ящик на пути домой. В понедельник наденьте галстук, как и все работающие женщины. Я беру вас с испытательным сроком в одну неделю.
— С гарантированной понедельной оплатой?
— Да. Шесть долларов пятьдесят центов во время испытательного срока, семь — как ученице.
Должно быть, разнесся слух, что я набираю людей, потому что на следующий день в студию вошла девушка в сопровождении молодого человека, которого я опознала как работника из мужского отдела витражей. Он мягко подтолкнул девушку в моем направлении и ушел. Та медленно приблизилась ко мне, сцепив руки под грудью, закутанная в шаль на манер бедных женщин, которых я видела на картинах голландских и французских художников.
— Да?
— Мое имя Нелли Уорнер, мисс. Надеюсь, у вас есть какая-нибудь работа для меня. Я умею резать стекло.
Она выглядела пышущей здоровьем девушкой, с россыпью веснушек цвета корицы на щеках молочного оттенка.
— Откуда же ты умеешь?
Девушка залилась краской.
— Мой дружок научил меня. Я могу показать, если вы пожелаете.
Как же мелодичен ее голос с легким ирландским акцентом! Я жирным карандашом прочертила искривленную линию на куске стекла и дала ей свой алмазный диск. Она правильно взялась за него, уверенной рукой разрезала стекло и ловко подхватила его.
— Мне нужны кусачки для окончания работы. То есть подскоблить кусок.
Нелли уже освоила и наш жаргон.
Я подала ей кусачки. С минимумом щелчков она воспроизвела точную копию куска, который я для сравнения приложила к нему.
— А ты можешь придать ему выпуклость?
— Конечно.
Это было коварное задание, но она восхитительно справилась с ним. Девушка наверняка была хорошо выучена. Мне не хотелось ставить такой талант на вырезание стеклянных прямоугольников до тех пор, пока на вербах не вырастут груши.
— Как его зовут, Нелли? — шепотом спросила я. Она быстро подняла голову, удивленная и смущенная, бутон женственности. Я указала на дверь. — Вашего дружка, что обучил вас?
— Патрик Дойл, мисс.
— Вы ведь помолвлены, не так ли?
— О нет, мисс. Я слишком молода для этого. Я хочу зарабатывать деньги сама.
— В таком случае ты можешь передать мистеру Дойлу, что он обучил тебя очень хорошо и что ты начнешь работу в понедельник в девять часов.
— О, благодарю вас, мисс! Благодарю вас.
Она попятилась к двери, подобострастно склонив голову, но произнеся еще одну благодарность, повернулась к дверному проему, расправила плечи, подняла подбородок и вступила в Нью-Йорк наемной рабочей силы.
В понедельник Нелли Уорнер прибыла, одетая в простую накрахмаленную блузку. Ее рыжие волосы, опрятно уложенные с белой лентой, сияли. Тереза Баур заявилась в выходном платье с пышными рукавчиками фонариком из розового шелка и розовой манишкой в оборках с широким бантом.
— На животе шелк, а в животе — щелк, — прошептала Минни, окинув ее взглядом. — Английская поговорка.
— В данном случае — английский сарказм, — шепотом же ответила я.
По крайней мере новенькая воздержалась от попытки набросить на себя боа. Посмотрим, на какой срок вызывающая дерзость Терезы продержится по результатам высококвалифицированной работы вместо внешних признаков щегольства, имитирующих столичных дам.
Я начала для них с показа двух картонов для мозаики Уэйда, каждый шириной четыре фута, объясняя, что картоны являются увеличением оригиналов рисунков и будут перенесены гравировальной иглой на большие листы бумаги, уложенные на досках, наклоненных под небольшим углом.
Я представила их наборщицам, Мэрион Палмье и Мэри Маквикар.
— Мэри родилась в Ирландии, так что я уверена, ты поладишь с ней, Нелли.
— Где это в Ирландии? — немедленно заинтересовалась Нелли.
— Данмор, графство Уотерфорд, там, где делают стекло.
Нелли указала на себя:
— Коув, графство Корк, откуда отплывают корабли с иммигрантами.
Их голоса были пронизаны любовью к родной стране. Я поняла, что создаю содружество. В этом отношении я могла приобрести здесь вес. Это было не просто потворствование вкусам мистера Тиффани или создание красоты, которая делает человека чувствительным и сопереживающим. Как говорил Эдвин, существуют и иные виды красоты. Мне нравилось думать, что он был бы доволен мной.
Глава 24
Булавки
Мы вчетвером проехали на велосипедах мимо замка Корнелиуса Вандербильта II в духе французского Возрождения, пересекли площадь Великой Армии и въехали в Центральный парк. Мы спешились у пруда, чтобы отдохнуть и насладиться спокойствием после шумных улиц.
— Как думаете, сколько мы проехали? — осведомилась Элис.
Мистер Йорк посмотрел на счетчик своего велосипеда:
— Около двух с половиной миль.
— Всего-то? У меня ощущение, будто я крутила педали до Бостона. — Элис понаблюдала немного за утками, затем поднялась и скомандовала: — Ладно. Встаем, и в путь. Следующая остановка — Висячие сады Вавилона. Ради Клары. — Элис уселась на седло и весело защебетала: — Подумай, что произошло с тобой, Клара. С нами со всеми. Поскольку ты можешь ездить на велосипеде, Алистер пригласил тебя на загородную прогулку. После прогулки у тебя появилась идея абажура с бабочками. И именно поэтому мы сегодня здесь!
И она тронулась с места.
Мы поехали по Ист-драйв, мимо статуи Шекспира, свернули на Литературную аллею к беседке глициний. Цветение было в самом разгаре, бушевало изобилие красок. Сидя под решетчатой крышей беседки, мы упивались их ароматом. Плотные кисти цветков, схожих с губками прелестного ротика, свисали подобно маятникам, сиренево-голубые, фиолетово-голубые и пурпурные, в зависимости от их местонахождения на стеблях.
