Воспоминания Д. К. Тарасова
Отмечу две вещи. Во-первых, все это время Александр I лежал на так называемой «походной кровати» (деревянной раскладушке), на матрасе, набитом сеном, не снимая форменной шинели. Как вспоминал врач, «при всем нашем настоянии, император не согласился снять свою форменную шинель, чтоб остаться в постели под одеялом, что в его положении действительно было необходимо». Позже так же будет болеть «в шинели» и Николай I, который всю жизнь спал на такой же «походной кровати». Во-вторых, Тарасов упоминает, что все «припадки, явления и перемены с императором я, со всеми подробностями, вносил в особую клиническую историю, которая доселе хранится между моими бумагами». То есть это была некая история болезни, которая велась доктором по собственной инициативе. Поскольку болезнь закончилась благополучно, этот уникальный документ так и остался у врача, но следы его неизвестны.
Походная кровать Александра I в Екатерининском дворце Царского Села. Мастер Г. Гамбс. 1820–1821-е гг. (90 × 182 × 76 см)
Л. Премацци. Спальня Александра I в Царскосельском Екатерининском дворце. 1855 г. В алькове видна походная кровать императора
Врач продолжал консервативное лечение загадочными «ароматическими травами», которые вряд ли могли замедлить распространение болезни. Поэтому «рожистое воспаление на ноге постепенно усиливалось, и на середине берца оказалось несколько маленьких пузырьков (fictenae), которые имели неблагоприятный вид и не обещали хорошего исхода. По сей причине состав ароматных трав для покрывания рожистого воспаления был усилен. Для большей удобности я придумал сделать на больную ногу императора повязку с травами в виде штиблета», которая «очень понравилась больному; ибо при перемене ея нимало не беспокоила больного и очень ловко обхватывала ногу и укреплялась лентами».
Великий князь Николай Павлович, бывая в Зимнем дворце, искренне беспокоился о брате, стараясь переговорить напрямую с лечащими врачами.
[674] 19 января 1824 г., на 7-й день болезни, наступил кризис: «в ночи у императора сделалась испарина по всему телу, и он часа три сряду заснул совершенно покойным сном». По словам императора, в ноге он продолжал чувствовать «тягость, но боли меньше».
[675] В этот день Тарасов отметил, что «рожистое воспаление стало ограничиваться от краев и сосредотачиваться на середине берца, а из пустул некоторые начали темнеть и отделять жидкую материю». В этот день лейб-медик Виллие прямо высказал прогноз развития болезни: «„Боже сохрани, если это перейдет в антонов огонь!“. Опасение его было справедливо; ибо рожа сосредоточилась на середине берца (crista tribiae), в том самом месте, где нога в последний раз была ушиб лена копытом лошади на маневрах при Брест-Литовском».
В последующие дни «положение императора постепенно становилось лучше; но в ноге не было перемены к лучшему, кроме того, что рожистое воспаление мало-помалу уменьшалось в окружности, на середине же берца темный цвет оставался без всякой перемены, и из пустул сочилась жидкая сукровица. К этому месту, кроме ароматных трав, ничего не прикладывалось».
26 января 1824 г. Александр I с утра «с удовольствием кушал уху из ершей». Затем Тарасов начал менять присохшую повязку из ароматических трав и, когда сняли «штиблет из трав», с удивлением увидел, что «присохшее место покровов отделяется вместе с штиблетом, величиною в два дюйма длины и в полтора дюйма ширины. Отделение это произошло без значительной боли. По отделении этого обширного гангренозного струпа, состоящего из омертвелых общих покровов и клетчатки, представилась нам обширная язва, коей дно было покрыто доброкачественным гноем. По осторожном и крайне аккуратном снятии гноя, оказалось, что язва простиралась до самой надкостной плевы, которая, благодарение Богу, была невредима, покрывая большую берцовую кость (crista ossis tibiae)».
Лейб-медик Виллие, по словам Тарасова, «трепетал за надкостную плеву, потому что с отделением ее неминуемо должно бы последовать омертвение или костоеда большой берцовой кости, – а исход такого поражения кости мог бы быть самый неблагоприятный, или, по крайней мере, продолжительный…». Следует отметить, что даже сегодня смертность при таком диагнозе («фасциит некротический»
[676]) довольно высока. Тем не менее врачам Александра I удалось буквально «вытащить» императора из болезни, не прибегая к вполне возможной ампутации ноги.
Любопытно, что, видимо, информация о ситуации с ногой была закрытой
[677] даже для ближайших родственников. По крайней мере Николай Павлович, бывая в эти дни в Зимнем дворце и встречаясь с императором, ничего из вышеописанного не упоминает. Впрочем, возможно Николая Павловича тогда больше беспокоила предстоящая свадьба его младшего брата Михаила.
