Она взглянула на него, пытаясь сдержать всхлипы.
Вода капала с мокрых волос корреспондента и стекала по ключицам.
– Мне очень жаль…
Он потрепал ее по плечу:
– Расскажи, что случилось.
Она смахнула с глаз слезы:
– Не могу. Ты меня возненавидишь.
– Наверняка все не так плохо.
Она глубоко вздохнула:
– Я не могу раздеться потому что… я не мальчик. – Он непонимающе уставился на нее, и она добавила: – Я девушка…
Когда она увидела, что замешательство на его лице уступило место удивлению, затем ужасу и, наконец, исказилось в гневе, она даже почувствовала облегчение. Но потом внутри у нее все перевернулось.
Он медленно, как во сне, сжал кулаки. В отчаянии она попыталась схватить его за руку, но он отдернулся и встал.
– Мэтью, подожди…
Его спина между лопаток покраснела. Не глядя на нее, он стал одеваться. Она наблюдала за ним, не зная, что сказать. Застегнув рубашку, он зашагал прочь, ни разу не обернувшись.
Кейти долго смотрела ему вслед. В ее горле стоял комок, который не исчезал, как она ни пыталась его проглотить.
> Субъект «КЕЙТИ» во временном пейзаже 1854 представляет возможную проблему
> Реакция субъекта «МЭТЬЮ» на ложь «КЕЙТИ» указывает, что дальнейшее может серьезно затруднить желаемый прогресс
> Слишком поздно для вмешательства – внимательно следите за ситуацией
Карлайл, Англия, 1745
На следующее утро Кэтрин отправилась в конюшню, чтобы навестить Мэтью. Она рассчитывала, что он снова возьмет ее в замок. До сих пор ей не удалось поймать его за чем-то хоть сколько-нибудь подозрительным. Он был все таким же мягким и немного застенчивым, как и раньше. Она пыталась несколько раз заговорить с ним о политике, но в его мнениях не было ничего шокирующего, и их разговор зачастую превращался в добродушный и игривый обмен колкостями, хотя она изо всех сил старалась не отходить от интересующей ее темы.
В глубине души она понимала, что хотела поскорее попасть в замок вовсе не для того, чтобы разоблачить его симпатию к повстанцам. На самом деле ей просто нравилось проводить время с Мэтью. Никогда еще она столько не хихикала.
Придя в конюшню, она увидела, что Мэтью наполняет водой корыто. Его движения были ровными и спокойными.
Она подбежала к нему, радуясь тому, что сейчас нарушит его одиночество.
– Доброе утро!
Он не улыбнулся в ответ.
– Кэтрин.
– Не пора ли нам… – Она запнулась, заметив выражение его лица. – Мэтью, что-то случилось?
– Анис сказала, что вы, мисс, расспрашивали ее о восстании. Ваши вопросы показались ей подозрительными.
– Я… но… – Она покраснела, не зная, что ответить.
– Что вы задумали, Кэтрин? Я не знаю, что вы услышали, но мы не повстанцы, – сказал Мэтью, не давая ей объяснить. – Вам незачем было допрашивать мою… мою кузину!
Она сглотнула.
– Вы с Анис говорили о том, что во время осады можно будет «все изменить». Вы наверняка что-то замышляете.
– Нет! Это не так. Мы…
– Мэтью, да признайтесь же! – в отчаянии выпалила Кэтрин. – Вы на стороне повстанцев! Вы собирались что-то предпринять во время осады!
– Мы просто хотели помочь.
– Так вы признаетесь? Вы шпион от повстанцев? Я так и знала!
– Что? Нет! – Казалось, он возмущен. – Никакой я не шпион.
– Ничего не понимаю, – вконец запутавшись, сказала она. Ей хотелось поверить ему. Ей хотелось доверять ему, хотелось быть уверенной в том, что он действительно такой, каким она его знает.
– Мы собирались помочь англичанам, – объяснил он. – Я вовсе не хочу, чтобы повстанцы победили. Я хочу сражаться за Карлайл. Я думал, вы понимаете! Я хочу, чтобы все здесь были в безопасности. Я не хочу, чтобы они вторглись туда, где живут… те, кто мне дорог.
– Но вы же шотландец.
– Шотландцы вовсе не какой-то варварский народ, Кэтрин. У нас есть здравый смысл. Страна необязательно выиграет, если Карл Стюарт окажется на троне. Анис считает, что мы можем быть полезными. Она думает, что мы можем помочь Карлайлу нашими знаниями.
– Но вы же слуги. Что вы такого знаете?
– А, – хмуро сказал он. – Вот как…
– Я… – смутилась она.
Он нахмурился:
– Я думал, что вы не такая, как все. Что вам не важны социальные различия.
Она не знала, что ответить. Ее мысли были в полном беспорядке.
– Вы следили за мной. Вы думали, что я повстанец. Только поэтому вы разговаривали со мной все это время.
Кэтрин замерла в ужасе.
– Вы следили за мной, – тихо повторил он, словно только сейчас поверил в это. – Все это время я думал, что мы… – Он вздохнул. – Я думал, что мы друзья. – Он произнес эти слова тихо и с сожалением, и они отдались болью в ее груди.
– Мы и есть друзья, – выдавила она, но даже в ее ушах это прозвучало неискренне. – Я просто хотела удостовериться. Вы вели себя немного странно, и я хотела знать, что вы…
– Все это время, – прервал ее он, – вы следили за мной и ждали, что я проговорюсь. Значит, все наши разговоры – обман?
– Нет! Мэтью, вы… вы помогли мне вернуться к жизни. Я была так несчастна после смерти бабушки. Мне было так одиноко, а вы сделали меня счастливой. Все это правда. Я только хотела знать, что вы мне не лжете.
Сказав это, она сразу поняла, насколько плохо поступила с ним. Конечно же Мэтью ей не лгал – он был сама честность. Это она лгала ему, предала его и причинила ему боль.
– Я не могу сейчас с вами говорить, – ответил он и отвернулся.
> Действия субъекта «КЭТРИН» негативно повлияли на запланированный прогресс во временном пейзаже 1745
> Проект может развиваться медленнее, чем планировалось
Глава 8
Документы/в7/Временной-пейзаж-2019/МС-149
Недалеко от берегов Греции, Средиземное море, 1854
Кейти вдохнула затхлый запах конюшен под палубой и погладила смирного коня, в стойле которого сидел Мэтью. По-видимому, корреспондент ничуть не удивился, увидев ее в своем убежище. Кивнув вместо приветствия, она протянула ему стакан рома в качестве знака примирения. Он взял его и выпил залпом, даже не поморщившись.
– Сядь. – Он жестом показал на устланный соломой пол.
