Помост строили, накладывая доски на бочки.
– Выглядит как-то ненадежно, – заметила Марджери.
– И я о том же подумала! – воскликнула Сюзанна.
– Вы знаете, какую пьесу будут ставить?
– Жизнь Марии Магдалины.
– Ой! – Мария Магдалина считалась покровительницей блудниц. Священники всякий раз, когда слышали такое, поправляли: «раскаявшихся блудниц», но от того фигура святой не становилась менее притягательной. – А они справятся? Все актеры ведь мужчины.
– Ты не видела других пьес?
– Таких, чтобы со сценой и настоящими актерами, – никогда. Я видела только процессии и мистерии.
– Женские роли всегда играют мужчины. Женщины на сцену не допускаются.
– Почему же?
– Думаю, потому, что мы низшие существа, слабые физически и скорбные умом.
Леди явно насмешничала. Сюзанна нравилась Марджери своей прямотой. Большинство взрослых склонны отвечать на неприятные вопросы расхожими банальностями, а вот Сюзанна всегда высказывалась откровенно. Осмелев, Марджери поделилась обуревавшими ее мыслями.
– А вас насильно выдали за лорда Брекнока?
Сюзанна вопросительно приподняла бровь.
Марджери и сама сообразила, что ляпнула что-то не то.
– Прошу прощения, – поспешила извиниться она. – Я не должна была спрашивать о таком, это неприлично.
На глаза девушки навернулись слезы.
Сюзанна пожала плечами.
– Конечно, ты не должна была спрашивать, но я еще помню, каково это – быть пятнадцатилетней. – Она понизила голос. – За кого тебя хотят выдать?
– За Барта Ширинга.
– Бедняжка. – В ее голосе прозвучало неподдельное сочувствие, хотя Барт был родственником Сюзанны. От такой доброжелательности леди Брекнок тяжесть на сердце Марджери сделалась весомее прежнего. Между тем Сюзанна подумала и прибавила: – Да, о моем браке договаривались родители, но меня никто не вынуждал. Лорд мне понравился.
– Вы его любите?
Сюзанна помедлила с ответом, колеблясь между сочувствием и нежеланием делиться сокровенным.
– Наверное, я не стану отвечать.
– Да-да, я снова не подумала… Простите, пожалуйста.
– Но я вижу, что ты в смятении, а потому кое в чем тебе признаюсь, если ты пообещаешь никому не повторять моих слов.
– Обещаю.
– Мы с Брекноком друзья. Он добр ко мне, а я делаю все, что в моих силах, чтобы доставить ему удовольствие. И у нас четверо замечательных детей. Я счастлива. – Сюзанна опять помолчала, посмотрела на Марджери, дожидавшуюся ответа. – Однако мне известно, что бывает другое счастье. Когда ты обожаешь кого-то до безумия, а этот кто-то обожает тебя.
– Да! – воскликнула Марджери, обрадованная тем, что ее наконец поняли.
– Увы, это счастье доступно далеко не всем, – торжественно изрекла леди Брекнок.
– Но это несправедливо! – Марджери возмутила сама мысль о том, что человека можно лишить любви.
– Может быть. – На мгновение взор Сюзанны словно затуманился. – Может быть.
За спиной леди Брекнок появился Нед в своем зеленом французском дублете. Сюзанна, заметив взгляд Марджери, обернулась и спросила:
– Так ты положила глаз на Неда Уилларда?
– Да.
– Хороший выбор. Он милый.
– Он чудесный!
В улыбке Сюзанны была толика печали.
– Надеюсь, у тебя все сложится.
Нед поклонился леди Брекнок, та ответила ему кивком головы и удалилась.
Актеры между тем стали вешать занавес в углу залы.
– Как думаешь, для чего он нужен? – справилась Марджери у Неда.
– Они будут переодеваться за этим занавесом, – сказал юноша, огляделся и прибавил негромко: – Мы можем поговорить? Я весь как на иголках.
– Игра вот-вот начнется. Просто следи за мной.
Охотником выбрали Донала Глостера, пригожего помощника Филберта Кобли. У него были темные вьющиеся волосы и выразительное лицо. Марджери он казался рохлей и слабаком, но она не сомневалась, что некоторые другие девушки сильно обрадуются, когда он их отыщет.
Новый замок отлично подходил для этой игры. Укромных местечек в нем имелось больше, чем в кроличьей норе. Те помещения, где новый дом сходился со старым замком, в особенности изобиловали диковинными стенными шкафами, неожиданными лесенками, нишами и комнатами странных форм. На самом деле игра была детской, и Марджери маленькой девочкой часто гадала, почему девятнадцатилетние столь охотно присоединяются к играющим. Теперь она понимала, что игра позволяла вдосталь нацеловаться и потискаться.
Донал закрыл глаза и начал читать молитву на латыни, а вся молодежь побежала прятаться.
Марджери заранее выбрала для себя укрытие, хорошенько изучив замок, и удостоверилась, что там никто не помешает ей переговорить с Недом. Она вышла из залы и поспешила по коридору в сторону старого замка, надеясь, что Нед последовал за нею.
Девушка миновала дверь в конце коридора, оглянулась и увидела Неда – а с ним еще нескольких человек. Досадно, она рассчитывала остаться с ним наедине.
Марджери прошла мимо крохотной кладовой и взбежала по витой лестнице с каменными ступенями, а затем немного спустилась. Она слышала голоса других, но ее саму никто уже не видел. Тогда она свернула в коридор, который заканчивался тупиком. Свет давала единственная свеча, вставленная в скобу на стене. На полпути к тупику располагалась средневековая пекарня с огромным очагом, давным-давно заброшенная; ее трубы разобрали, когда строили новый дом. Рядом, укрытая за каменным выступом, находилась заслонка – целая дверь! – невероятно громадной печи, едва различимая в полумраке. Марджери подобрала юбки и проскользнула внутрь печи. Там было на удивление чисто, что она заметила, еще когда приходила в первый раз. Девушка закрыла дверь почти до конца и прильнула к нарочно оставленной щели.
Нед ворвался в коридор, на пятки ему наседали Барт и красотка Рут Кобли, быть может, вздыхавшая по Барту. Марджери даже застонала от разочарования. Как же ей отделить Неда от остальных?
Все трое промчались мимо двери, ничего не заметив. Мгновение спустя они уткнулись в тупик и двинулись обратно – первой Рут, потом Барт, потом Нед.
Вот и отлично!
Рут и Барт скрылись из виду. Марджери окликнула:
– Нед!
Юноша замер и озадаченно закрутил головой.
Марджери отодвинула заслонку.
– Сюда, скорее!
Просить дважды не пришлось. Он юркнул внутрь печи, и Марджери снова затворила дверь.
В печи было темным-темно, но они оказались рядом, колено к колену, щека к щеке. Девушка ощущала тепло мужского тела.
