– Нам не место в этой содомской обители!
После чего снова пошел к двери.
– Ах ты, гнусный протестант! – взревел Суизин, устремляясь к судовладельцу.
Сын графа Барт заступил отцу дорогу, примирительно вскинул руку и воскликнул:
– Пусть уходят, отец, они того не стоят!
Суизин одним движением отшвырнул сына в сторону и подступил вплотную к Филберту.
– Я убью тебя, клянусь святым крестом! – Граф схватил арматора за горло и принялся душить. Филберт упал на колени, Суизин наклонился следом, усиливая хватку, несмотря на искалеченную левую руку.
Тут закричали уже все. Несколько мужчин и женщин кинулись к Суизину, стали тянуть того за рукава, пытаясь оторвать от Филберта, но их сдерживало опасение причинить урон графу, пускай тот вознамерился совершить убийство. Ролло, впрочем, держался позади, ему было все равно, выживет Филберт или умрет.
Нед Уиллард первым перешел к решительным действиям. Правой рукой он обхватил Суизина за шею, просунул сгиб локтя под подбородок графа – и резко дернул вверх и назад. Суизин не устоял на ногах, попятился – и отпустил горло Филберта.
Нед всегда был таким, подумалось Ролло. Даже в школе, будучи тщедушным мальчонкой, он отличался свирепостью норова, задирал парней старше себя, и Ролло приходилось время от времени вразумлять юного Уилларда пучком березовых розог. Потом Нед повзрослел, отрастил могучие ручищи и ножищи, и, хотя он по-прежнему уступал многим в росте, старшие ребята научились уважать его кулаки.
Уиллард отпустил графа Суизина и благоразумно отступил, смешавшись с толпой. Продолжая рычать от ярости, Суизин развернулся в поисках обидчика, но не смог угадать, на кого обрушить свой гнев. Рано или поздно сообразит, подумал Ролло, но к тому времени он протрезвеет.
Филберт поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел к двери. Суизин этого не заметил.
Барт стиснул отцовскую руку.
– Давай выпьем еще вина и досмотрим пьесу, отец! – сказал он громко. – Вот-вот должно выйти Плотское Блудодеяние!
Филберт и прочие протестанты достигли двери.
Суизин долго и гневно смотрел на Барта. Похоже, граф напрочь забыл, на кого только что лютовал.
Семейство Кобли покинуло залу, большая дубовая дверь с грохотом захлопнулась.
– Продолжаем играть! – рявкнул Суизин.
Актеры поспешили продолжить представление.
Глава 2
1
Пьер Оман добывал себе средства к существованию, освобождая парижан от избытка наличности, и его ремесло не требовало особых навыков в такие дни, как этот, когда горожане праздновали.
Весь Париж был охвачен радостью. Французское войско захватило Кале, отняло порт у варваров-англичан, которые присвоили себе Кале двести лет назад. В каждой столичной таверне мужчины пили за здоровье Меченого, то бишь герцога де Гиза, величайшего военачальника, сумевшего стереть застарелое пятно позора с гордости французов.
Таверна «У святого Этьена» в квартале, носившем название Л’Аль, не была исключением. В одном конце общей залы компания молодых людей играла в кости, поднимая стаканы за Меченого всякий раз, когда кто-то из них побеждал. За столом у самой двери расселись вояки, отмечавшие славную победу так, будто это они брали Кале. В углу крепко спала шлюха, чьи волосы купались в винной луже на столешнице.
Этакие празднества открывали немало возможностей для людей вроде Пьера.
Вообще-то он учился в Сорбоннском университете. Своим товарищам-студентам он рассказывал, что получает щедрое содержание от родителей из Шампани. На деле же отец не давал ему ни монеты, а матери пришлось копить полжизни, чтобы справить сыну приличную одежду, в которой тот мог бы отправиться в Париж. Словом, от родителей помощи ждать не приходилось. Конечно, можно было, как поступали многие студиозусы, зарабатывать на побегушках у стряпчих, переписывать разные судебные документы. Однако Пьер добывал средства на развлечения, которых в этом городе хватало, иными способами. Сегодня он облачился в красивый синий дублет с прорезями, сквозь которые виднелась белая шелковая рубаха. На подобную одежку было не заработать и за год упорного переписывания документов.
Пьер наблюдал за игроками в кости. Все они, как ему казалось, были сыновьями зажиточных горожан – ювелиров, стряпчих, строителей. Вот один из них, Бертран, постоянно выигрывал. Сперва Пьер заподозрил в этом Бертране ловкача наподобие себя и долго присматривался, стараясь понять, как тот мухлюет. Но постепенно он удостоверился, что игра идет по-честному и Бертрану просто повезет.
Что ж, этим было грех не воспользоваться.
Когда Бертран прибрал к рукам чуть больше пятидесяти ливров, его дружки покинули таверну с опустевшими карманами. Бертран велел подать бутылку вина и сыра к вину; в этот миг Пьер подсел к нему.
– Кузену моего деда тоже везло, как вам, – сказал он дружелюбно; этакая располагающая манера немало выручала его до сих пор. – Он играл и выигрывал. Сражался при Мариньяно
[15] и уцелел. – Подробности Пьер придумывал на ходу. – Он женился на бедной девушке, очень красивой, и любил ее всем сердцем, а она унаследовала мельницу от своего дяди. А сын этого кузена стал епископом.
– Мне везет не каждый раз.
Нет, Бертрана не назовешь полным тупицей, подумалось Пьеру, но все-таки умом он не блещет.
– Готов поклясться, есть девчонка, которая прежде на вас и не смотрела, а потом вдруг взяла и поцеловала.
С девчонками такое бывает сплошь и рядом, в чем Пьер убедился на собственной шкуре, однако Бертран явно поразился его провидческим способностям.
– Верно. Ее зовут Клодель… Откуда вы узнали?
– Говорю же, вы счастливчик. – Пьер подался вперед и понизил голос, словно намереваясь поведать некую тайну. – Однажды, когда кузен моего деда уже постарел, нищий раскрыл ему секрет удачи.
Бертран не устоял и клюнул на наживку.
– И какой же?
– Нищий сказал ему: «Когда мать тебя носила, она дала мне монетку, потому-то тебе и везет всю жизнь». Это правда.
Бертрана такое объяснение, похоже, разочаровало.
Пьер воздел палец, будто фокусник, готовый сотворить очередное магическое ухищрение.
– А затем нищий сбросил свое грязное тряпье и предстал в истинном облике. Он был ангелом!
Судя по виду Бертрана, тому хотелось поверить, но осторожность мешала.
– Ангел благословил кузена моего деда и улетел на небеса. – Пьер еще сильнее понизил голос, перейдя на шепот. – Сдается мне, ваша матушка тоже подавала милостыню ангелу.
