Сесил с Недом уже знали, какое именно решение следует принять Елизавете. Но они слишком давно были знакомы с королевой, чтобы открыто наставлять ее в делах. Нет, следовало перечислить все имеющиеся возможности, дабы она самостоятельно отринула наиболее скверные из них.
Сесил произнес тем ровным тоном, который приберегал для случаев, когда хотел, чтобы королева склонилась к выбору, какой он сам считал наилучшим:
– Можно просто взять ее под стражу.
– Мы же в Англии!
– Знаю. Позвольте ей остаться, но заточите в тюрьму. У этого решения сразу несколько преимуществ. – Список Сесил с Недом составили, разумеется, заранее, но сейчас сэр Уильям рассуждал с таким видом, будто упомянутые преимущества пришли ему в голову только что. – Вы всегда будете знать, где она находится. Она не сможет перемещаться свободно и подстрекать к мятежу. А шотландские католики попадут в невыгодное положение, если их глава окажется в плену в чужой стране.
– Но она будет здесь, и английские католики об этом узнают!
– К сожалению, – согласился Сесил. – Но, возможно, нам удастся принять меры и лишить ее связи с недовольными. И с кем бы то ни было вообще.
Нед полагал, что подобное вряд ли осуществимо, – пленник, сколь тщательно его ни стереги, рано или поздно изыщет случай передать весточку.
Но Елизавету занимало другое.
– Пожалуй, я имею полное право ее запереть. Она осмелилась именовать себя королевой Англии, в конце-то концов! Что бы сделал тот же Фелипе с человеком, посмевшим назваться законным королем Испании?
– Казнил бы, разумеется, – без раздумий отозвался Сесил.
– На самом деле, – продолжала Елизавета, словно уговаривая себя сделать так, как предлагали советники и как хотелось ей самой, – я проявлю милосердие, просто посадив Марию под стражду, а не казнив.
Сесил кивнул.
– Думаю, это так и воспримут.
– Тогда решено. Покончили с этим! – Королева вздохнула. – Благодарю, Сесил. Что бы я без вас делала?
– Ваше величество очень добры.
Королева повернулась к Неду.
– Отправляйтесь-ка в Карлайл и убедитесь лично, что все прошло гладко.
– Слушаюсь, ваше величество, – ответил Нед. – Какую причину следует выдвигать как повод для задержания Марии? Мы ведь не хотим, чтобы нас обвиняли в самоуправстве.
– Верно подмечено. – Королева задумалась. – Не знаю.
– Могу кое-что предложить, – вставил хитроумный сэр Уильям.
4
Карлайл обладал грозной крепостью с длинной и высокой стеной, в которой были проделаны узкие ворота. Замок внутри крепости был сложен из розовато-красного песчаника, как и стоявший напротив замка собор. Еще за стеной находилась квадратная башня с пушками на крыше. Стволы всех пушек были развернуты в сторону Шотландии.
Марию и Элисон разместили в малой башне, что ютилась в углу крепостного двора.
Там было так же неуютно, как и в замке Лох-Левен, и нестерпимо холодно, даже в июне. Элисон желала бы заполучить лошадей, чтобы выезжать на прогулки, – Мария всегда любила такие выезды и отчаянно тосковала по ним, будучи в заключении на озере. Но лошадей им не дали, и пришлось ограничиться пешими прогулками, в неизменном сопровождении отряда английских солдат.
Мария решила не давить на Елизавету жалобами. Главное – добиться, чтобы королева Англии помогла ей вернуть шотландский трон.
Сегодня к ним должен был прийти долгожданный посланник английской королевы. Он прибыл в замок накануне, поздно вечером, и незамедлительно отправился отдыхать.
Элисон сумела отослать несколько писем друзьям Марии в Шотландии, и те прислали в Карлайл кое-какую одежду и парики; а вот драгоценности королевы – большую часть которых ей подарил король Франциск Второй, когда она именовалась королевой Франции – по-прежнему оставались во владении ее братца-протестанта. Впрочем, этим утром Мария ухитрилась выглядеть по-королевски даже без украшений. После завтрака женщины уселись в скромной комнатке, которую им отвели в замке, и стали ждать посланника – и решения своей участи.
На протяжении месяца они обсуждали между собой права Елизаветы на трон – в том числе ее религиозные убеждения, ее воззрения на монархию, ее прославленную ученость и знаменитую вспыльчивость. Они пытались догадаться, какое решение Елизавета в итоге примет – поможет ли она Марии вернуть трон или нет. И не пришли к согласию – точнее, каждый новый день завершался новым обсуждением и новыми выводами. Что ж, скоро они все узнают.
Посланник Елизаветы оказался стройным мужчиной чуть старше Элисон; на взгляд она дала ему лет тридцать. Он приятно улыбался, и в его карих глазах сверкали порой золотистые искорки. Одевался он нарядно, но без вычурности. Присмотревшись, Элисон едва не вскрикнула от изумления: она определенно знала этого мужчину. Покосившись на Марию, она заметила нахмуренную бровь, как если бы королева тоже пыталась вспомнить, где видела этого человека.
Мужчина низко поклонился королеве и кивнул Элисон. Тут она наконец вспомнила, где они встречались раньше.
– Сен-Дизье! – воскликнула Элисон.
– Шесть лет назад, – подтвердил посланник. Он говорил по-французски – видимо, знал или догадывался, что Марии удобнее всего изъясняться именно на этом языке. Шотландский был для нее вторым, а английский – лишь третьим, и по-английски королева говорила с немалым трудом. – Я сэр Нед Уиллард.
Посланник держался вежливо, но раскованно.
Элисон подумалось вдруг, что эти нарочито сдержанные манеры скрывают под собой опасную твердость духа, будто в бархатных ножнах прячется остро наточенный меч.
– Вот как, сэр Нед? – проговорила она. – Мои поздравления.
– Спасибо, вы очень любезны.
Элисон вспомнилось, что шесть лет назад этот Нед притворялся всего-навсего подручным Джеймса Стюарта. Напускная скромность слетела с него, когда он дерзко осадил Пьера Омана.
– Вы пытались убедить меня не возвращаться в Шотландию, – сказала Мария.
– Вашему величеству следовало бы принять мой совет. – С лица Уилларда исчез даже намек на улыбку.
Мария словно не услышала этих слов и перешла к делу.
– Я королева Шотландии, – объявила она. – Королева Елизавета не может этого отрицать.
– Разумеется, – учтиво согласился Нед.
– Меня незаконно лишили трона изменники из числа моих подданных. Полагаю, моя сестра Елизавета этого не одобрила.
В данном случае слово «сестра» было не более чем монаршим обращением к своей ровне, хотя Мария и Елизавета и вправду состояли в отдаленном родстве: дед Елизаветы, король Англии Генрих Седьмой, приходился Марии прадедом.
Сэр Нед не стал придираться к таким мелочам, а Мария продолжала:
– Сюда, в Англию, я прибыла добровольно. Все, чего я прошу, – чтобы мне позволили встретиться с Елизаветой, дабы я могла умолить ее о помощи.
