– Но север же – часть Англии! Нельзя было грабить его, будто чужую страну!
– Его жителям следовало вести себя как англичане и подчиняться королеве.
Марджери решила, что настал миг сменить тему.
– Нед, будь добр, расскажи Барту о том, что случилось в Уигли.
– Барт, если коротко, один мой арендатор забрался в твои владения и оттяпал пару акров леса на твоей стороне реки.
– Так прогони его оттуда.
– Как скажешь. Я велю ему оставить эту землю.
– А если он не послушается?
– Сожгу его урожай.
Марджери поняла, что Нед намеренно напускает на себя суровость, рассчитывая подтолкнуть Барта к нужному решению. А Барт вовсе не догадывался, что им умело руководят.
– И правильно! – одобрил он с довольной ухмылкой. – Уж крестьяне-то знают наверняка, где чьи земли. Если он залез ко мне, то сделал это нарочно.
– Согласен. Но вот что я подумал. – Вид у Неда был скучающий, словно он ничуть не интересовался исходом этого земельного спора. – Когда крестьяне в достатке, землевладельцам от этого только лучше. Хочешь, я отдам тебе четыре акра леса в другом месте взамен этих двух? И мы оба останемся в прибыли.
Барт нахмурился, но крыть ему было, похоже, нечем. Правда, он решил выгадать время.
– Давай вместе съездим в Уигли, – предложил он. Марджери знала, что ее супруг не силен в заочных рассуждениях: ему требовалось видеть то, о чем шла речь, чтобы окончательно все решить.
– С радостью, – отозвался Нед. – Особенно если не откладывать. Мать я похоронил, так что мне пора обратно в Лондон.
Марджери ощутила укол разочарования – и сообразила, что надеялась, что Нед задержится в Кингсбридже подольше.
– Следующая пятница годится? – спросил Барт.
Нед постарался скрыть свое недовольство, но Марджери поняла по его лицу, что он готов был ехать прямо сейчас. Кроме нее, это недовольство, похоже, никто не заметил. Неда можно понять, его ведь ждут важные государственные дела.
– А если в понедельник? – уточнил он.
Барт снова нахмурился – еще бы: его, графа, торопит какой-то простой рыцарь.
– Увы, боюсь, что это невозможно, – холодно произнес он.
– Что поделаешь, – вздохнул Нед. – Значит, едем в пятницу.
3
В дни после похорон Нед стал задумываться о том, что со временем и сам предстанет перед Творцом, и спрашивал себя, будет ли он гордиться прожитой жизнью. Он посвятил себя служению высшей цели – той самой, к какой стремилась королева Елизавета; ему виделась Англия, где никого не убивают за веру. Сможет ли он сказать, что сделал все, чтобы отстоять эту мечту и помочь ей осуществиться?
Пожалуй, наибольшую угрозу воплощал собою король Испании Фелипе. Он постоянно с кем-нибудь воевал, и очень часто эти войны были вызваны религиозными разногласиями. Фелипе сражался с мусульманами-османами на Средиземном море и с голландскими протестантами в Нидерландах. Рано или поздно, в этом Нед не сомневался, испанский государь обратит взор на Англию и на англиканскую церковь.
Испания была богатейшей и наиболее могущественной страной мира, и никто не знал, выстоит ли Англия против нее.
Своими опасениями Нед поделился с братом.
– Единственное, на что королева тратит деньги щедро и охотно, – это флот, – сказал он. – Но у нас никогда не будет флота, способного сравниться с галеонами короля Фелипе.
Они сидели в столовой, заканчивая завтракать. Барни собирался ехать в Кум, где на его корабль загружали съестные припасы и груз для предстоящего путешествия. Он переназвал этот корабль, дал ему имя «Элис», в честь покойной матери.
– Англии не нужны галеоны, – ответил Барни.
Нед опешил. Он как раз хотел кинуть кусочек копченой рыбы Мадди, домашней кошке, то ли дочери, то ли внучке той мурлыки, с которой играл в детстве, но застыл с рыбой в руке.
Поглядев на Барни, он осторожно спросил:
– А что же нам нужно?
– Испанцы полагаются на крупные корабли для перевозки сотен солдат. Поэтому их корабли идут на таран, чтобы солдаты могли перепрыгнуть на вражескую палубу и завязать бой.
– Звучит разумно.
– И они часто берут верх. Но у галеонов высокая корма с каютами для всех офицеров и грандов на борту. Такой корпус – все равно что парус, который нельзя выровнять. Ветер подталкивает корабль в корму, куда бы ни правил шкипер. Если коротко, таким кораблем очень сложно управлять.
Ожидающая угощения кошка жалобно замяукала, и Нед наконец кинул ей рыбу.
– Если галеоны нам ни к чему, как ты предлагаешь защищать остров?
– Королеве следует строить корабли с узкими и низкими корпусами. Они куда легче в управлении. Проворный корабль способен плясать на волнах вокруг галеона и стрелять по нему, не подпуская галеон слишком близко и не позволяя взять себя на абордаж.
– Надо сказать ей об этом.
– А еще в морских сражениях важна скорость перезаряжания.
– Правда?
– Она гораздо важнее, чем наличие больших пушек. Мои матросы обучены чистить стволы и перезаряжать пушки быстро и надежно. Им требуется на это меньше пяти минут. Когда ты подходишь достаточно близко для того, чтобы попадать во врага при каждом выстреле, все сводится к тому, сколько выстрелов ты произведешь. Непрерывный обстрел лишает противника боевого духа и быстро сокращает его ряды.
Нед удовлетворенно кивнул. У Елизаветы не было постоянной армии, флот, по сути, оставался единственной военной силой страны. По европейским меркам, Англия отнюдь не была богатой, и весь ее достаток зависел от заморской торговли. Флот уже являлся грозной силой в открытом море и вынуждал противников крепко думать, стоит ли нападать на английские торговые суда. Прежде всего флот обеспечивал Англии господство в Английском канале, то есть в проливе, отделявшем остров от остальной Европы. Елизавета, конечно, жадничала, но все же тратила средства из казны на то, что виделось действительно важным, и уделяла особое внимание своим военным кораблям.
Барни поднялся.
– Не знаю, когда теперь снова увидимся.
«А я не знаю, свидимся ли мы снова вообще», – подумал Нед. Он подобрал плотный походный плащ брата и помог тому просунуть руки в рукава.
– Береги себя, Барни.
Попрощались они сдержанно и без лишних церемоний, вполне по-братски.
Нед вышел в рабочую комнату и сел за письменный стол, за которым провела столько лет его мать. Пока разговор с братом держался в памяти, следовало записать все, что Барни сказал по поводу конструкции боевых кораблей.
Закончив, он посмотрел в окно, на западный фасад собора. Мне уже тридцать, подумалось ему. Отец в моем возрасте имел двух сыновей, Барни и меня. Еще через тридцать лет я, быть может, улягусь в могилу рядом с родителями. Но кто встанет над моим гробом?
