На рю де Мюр было пусто, и никто не следил за Сильви, когда она доставала ключ из-за кирпича и отпирала дверь, ведущую в помещение без окон, на протяжении многих лет верно служившее ей надежным хранилищем для запрещенных книг.
Запасы снова подходили к концу. Придется опять обращаться к Гийому в Женеве.
Письма к Гийому и ответы от него переправлял финансист-протестант из Руана, у которого в Женеве проживал двоюродный брат. Этот человек брал у Сильви деньги, а его брат расплачивался с Гийомом. Сильви приходилось плавать по Сене до Руана, но такие путешествия были короче и проще, нежели дорога до Женевы. С помощью Люка Мориака она уплачивала все необходимые взятки, дабы ее ящики с «бумагой» не досматривались на таможне. Как и всякая деятельность подобного рода, занятия было рискованным, но покуда Сильви справлялась.
Она взяла две Библии и сложила их в свою кожаную сумку. Затем двинулась в лавку на рю де ла Серпан, узкой улочке в Университетском квартале. Зашла через заднюю дверь и крикнула матери:
– Это я!
– У нас посетитель.
Сильви собрала бумагу и чернила, заказанные Недом, и сложила все на маленькую тележку. Подумала, не рассказать ли матери о крупном заказе, полученном от любезного англичанина, но поняла, что ей не хочется этого делать. Она чувствовала себя немного глупо – надо же, увлеклась мужчиной после короткой встречи! А ее мать всегда отличалась непримиримостью суждений и не признавала глупости; с нею следовало соглашаться – либо, если возражала, приводить веские причины для несогласия. Просто не нужно спешить. У них с матерью не было секретов друг от друга. Вечером они увидятся и обсудят все, что случилось днем. К тому времени Сильви успеет снова повидать Неда – и, быть может, разочаруется в нем, а тогда и в собственной глупости сознаваться не придется.
– Мне надо отнести товар! – крикнула она и вышла из лавки.
Тележка катилась по рю де ла Серпан, мимо высокой церкви Святого Северина, через поперечную улицу Сен-Жак, вдоль маленькой белостенной церкви Святого Жюльена-Бедняка, через многолюдный рынок на площади Мобер… Колеса подпрыгивали на булыжниках мостовой, но Сильви к этому давно привыкла.
Дорога отняла лишь несколько минут. Выяснилось, что Нед еще не вернулся из Лувра. Сильви выгрузила бумагу и чернила, и слуга помог ей занести весь товар в дом английского посланника.
Она села на скамью, поставила у ног сумку с книгами и принялась ждать. На сумке имелась завязка, которую она порой накидывала себе на запястье, чтобы сумку не украли: книги стоили дорого, а воров в Париже хватало. Но здесь, под этим кровом, Сильви чувствовала себя в безопасности.
Вскоре появился посланник Уолсингем. Его суровое лицо сразу выдавало в нем умного человека, и Сильви мысленно записала посланника в разряд тех, с кем непременно нужно считаться. Он был весь в черном, а белый ворот носил не кружевной, а полотняный. На шляпе никаких перьев или иных украшений. Поневоле создавалось впечатление, будто сэр Фрэнсис хотел, чтобы при взгляде на него все тут же понимали – вот идет пуританин.
Следом в дом вошел Нед в своем голубом дублете – и улыбнулся, когда увидел ее.
– Вот та молодая дама, о которой я вам говорил, – сказал он Уолсингему, причем по-французски, чтобы Сильви понимала. – Мадемуазель Тереза Сен-Кантен.
Уолсингем пожал ей руку.
– Вы отважная женщина. Продолжайте в том же духе.
Сэр Фрэнсис скрылся за дверью соседней комнаты, а Нед провел Сильви наверх, в помещение, которое служило ему, похоже, приемной и комнатой для переодевания. Бумага и чернила лежали на столе.
– Король назначил день свадьбы.
Сильви не требовалось уточнять, о какой свадьбе речь.
– Хорошая новость! Быть может, нынешнее перемирие наконец-то не нарушат.
Нед предостерегающе выставил вперед ладонь.
– Они еще не поженились. Свадьба назначена на восемнадцатое августа.
– Надо будет рассказать маме.
– Присядьте, прошу вас.
Сильви послушно села.
– Мне тоже есть что вам поведать, – проговорила она. – Вам знаком человек по имени Пьер Оман де Гиз?
– Определенно. А что?
– Этим утром к нему заходил некий английский католический священник, назвавшийся Жаном Ланглэ.
– Благодарю. Вы правы, это меня безусловно заинтересовало.
– Получилось так, что я как раз проходила мимо дома и смогла его разглядеть.
– Опишете?
– В сутане, с крестом на груди. Рост немного выше среднего, в остальном ничего примечательного. Я видела его лишь мельком.
– Узнаете, если увидите снова?
– Думаю, да.
– Спасибо, что рассказали. Вашей осведомленности можно позавидовать. А откуда вы знаете Пьера Омана?
Отвечать на этот вопрос правдиво было мучительно больно. И потом, она слишком мало знала Неда Уилларда, чтобы делиться с ним своей душевной мукой.
– Долгая история. – Сильви поспешила сменить тему. – Ваша жена тоже приехала в Париж?
– Я не женат.
Она удивленно выгнула бровь.
– Была девушка, на которой я хотел жениться. Дома, в Кингсбридже. Это мой родной город.
– Это она вон на той картине?
Нед вздрогнул. Ему как будто не приходило в голову, что Сильви может заметить портрет рядом с зеркалом и сделать очевидный вывод.
– Да. Она вышла замуж за другого.
– Печально.
– Это было давным-давно.
– Как давно?
– Четырнадцать лет назад.
Сильви отчаянно хотелось спросить: «А вы до сих пор храните ее портрет?», но она не поддалась искушению. Открыла вместо этого сумку и достала две книги.
– Вот, смотрите. Обычная Библия стоит своих денег. Хороший перевод, печать чистая, отличная покупка для небогатой семьи. – Она раскрыла дорогое издание, то самое, которое надеялась продать Неду. – А эта просто великолепна. Она выглядит ровно так, как должна выглядеть книга со словом Божьим.
Нед пришелся Сильви по душе, однако она торговала ради того, чтобы зарабатывать, а опыт убеждал в том, что дорогие издания позволяют покупателям чувствовать, что они выделяются среди прочих, стоят особняком.
Как бы ни был Нед скромен, он не устоял перед ее уговорами и приобрел дорогую Библию.
Сильви назвала полную сумму, которая ей причиталась, и Нед заплатил, а потом проводил ее до входной двери.
– Где ваша лавка? – осведомился он. – Может, загляну как-нибудь.
– На рю де ла Серпан. Заходите, будем рады. – Она не лукавила. – До свидания.
Когда она шла домой с пустой тележкой, ее сердце пело. Католичка-принцесса выйдет замуж за короля-протестанта – здесь, в Париже! Неужто дни гонений и вправду закончатся?
