Белла кивнула.
– Его зовут Барнардо Альфонсо Уиллард. Пригляди за ним.
Барни чувствовал себя так, будто получил удар по голове лошадиным копытом. К глазам вновь подступили слезы. Белла умирает, а у него, оказывается, есть сын! Жизнь за какие-то мгновения перевернулась вверх тормашками.
– Альфо, это твой отец, – сказала Белла. – Я тебе про него рассказывала.
Лицо мальчика вдруг исказилось от недетской ярости.
– Зачем ты пришел? – выкрикнул он. – Она ждала тебя! А теперь умирает!
– Тише, Альфо, – прохрипела Белла. – Не злись!
– Убирайся! – завопил мальчишка. – Плыви в свою Англию! Вали отсюда!
– Альфо!
– Все в порядке, Белла, – сказал Барни. – Пусть кричит. – Он посмотрел мальчику в глаза. – Моя мама умерла, Альфо. Я все понимаю.
Ярость сменилась слезами. Мальчишка разрыдался и упал на кровать рядом с матерью.
Исхудавшая рука Беллы легла ему на плечи. Он уткнулся лицом ей в бок, продолжая рыдать.
Барни погладил мальчика по волосам. Те были мягкими и густыми. Мой сын, подумал он, мой сын.
Довольно долго все молчали. Альфо наконец прекратил рыдать и принялся сосать большой палец, поглядывая на Барни.
Белла закрыла глаза. Вот и хорошо, подумал Барни. Отдыхай.
Отдыхай, любимая.
Глава 19
1
Сильви была занята – весьма опасным делом.
Париж полнился гугенотами, которые прибывали полюбоваться королевской свадьбой – и дружно скупали бумаги и чернила в лавке на рю де ла Серпан. Еще они, как правило, желали приобрести запрещенные книги, не просто Библию на французском, но и яростные обличительные памфлеты Жана Кальвина и Мартина Лютера с нападками на католическую церковь. Сильви сбилась с ног, день за днем навещая склад на рю де Мюр и доставляя книги в дома протестантов и на постоялые дворы по всему Парижу.
Причем все это следовало делать в строжайшей тайне. Конечно, она привыкла соблюдать осторожность, но теперь ее буквально завалили заказами. В итоге арест грозил ей ныне трижды в день вместо обычных трех раз в неделю. И это изрядно утомляло.
Поэтому встречи с Недом Уиллардом казались ей блаженством, ибо они позволяли хоть на короткий срок ощутить себя в безопасности. Нед был заботлив и хладнокровен, не выказывал и намека на страх, а ее саму высокопарно именовал героиней. Сильви льстило его уважение, пускай она отдавала себе отчет в том, что по сути она – обыкновенная перепуганная женщина.
Когда Нед пришел в их лавку в третий раз, матушка Сильви открыла ему их настоящие имена и пригласила остаться на обед.
Сильви это приглашение застало врасплох. Матушка не стала с нею советоваться, ни о чем не предупредила. Нед охотно согласился. Сильви несколько растерялась, но призналась себе, что рада его согласию.
Они заперли лавку изнутри и собрались в комнате за торговым помещением. Изабель приготовила свежую речную форель, пойманную этим утром, и подала рыбу с горохом и фенхелем. Нед ел и нахваливал. Потом матушка поставила на стол миску со сливами, желтыми в красную крапинку, и бутыль золотистого крепленого вина. Вообще-то в доме такого не держали – сами хозяйки пили разве что вино, и то разбавленное. По всей видимости, Изабель готовилась к этому званому обеду заранее.
Нед поведал о скверных новостях из Нидерландов.
– Анже ослушался приказов Колиньи, угодил в засаду и потерпел чувствительное поражение. Теперь он в плену.
Но Изабель интересовал не Анже, а Нед.
– Как долго вы намерены пробыть в Париже? – спросила она.
– Пока этого желает королева Елизавета.
– А потом вернетесь, наверное, домой, в Англию?
– Думаю, я поеду туда, куда направит меня королева.
– Похвальная преданность.
– Мне выпало счастье служить ее величеству.
Изабель сменила тему.
– Английские дома отличаются от французских? Вот ваш дом каков?
– Я родился в большом доме напротив кингсбриджского собора. Ныне этот дом принадлежит моему старшему брату, но я останавливаюсь там, когда бываю в Кингсбридже.
– Напротив собора, говорите? Это же самый центр получается.
– Да, расположение неплохое. Бывало, я любил сиживать у окна и смотреть на храм.
– А кто был ваш отец?
– Мама! – возмутилась Сильви. – Мы же не на допросе в инквизиции!
– Ничего страшного. – Нед улыбнулся. – Мой отец был купцом и владел складом в Кале. После его смерти делами занялась матушка. Так продолжалось десять лет. – На губах англичанина промелькнула кривая усмешка. – Она потеряла все, когда вы, французы, захватили Кале.
– А в Кингсбридже французы есть?
– Гонимые гугеноты ищут убежища по всей Англии. У нас в предместье, в Лаверсфилде, живет некий Гийом Форнерон, хозяин мастерской по производству батиста и портной. Все хотят заполучить сорочку от Форнерона.
– А ваш брат чем занимается?
– Плавает в море. У него свой корабль, «Элис».
– Собственный корабль?
– Да.
– Но Сильви, кажется, упоминала какое-то поместье…
– Королева Елизавета подарила мне деревню Уигли, поблизости от Кингсбриджа. Деревня небольшая, но там есть господский дом, и я бываю в нем два-три раза в год.
– Во Франции вас бы звали сьером д’Уигли.
– Думаю, да. – Неда явно позабавило, как француженка выговорила последнее слово.
– Выходит, вы с братом сумели оправиться от бед, постигших вашу семью. Вы служите королеве, а брат владеет кораблем.
Нед давно должен был догадаться, подумалось Сильви, что ее матушка исподволь выясняет его достаток и положение в обществе. Однако англичанин как будто не возражал, наоборот, с готовностью отвечал на все вопросы. А вот сама Сильви смущалась все сильнее. Нед может решить, что она собралась за него замуж.
Желая положить конец материнскому допросу, она сказала:
– Пора открывать лавку.
Изабель встала.
– Я пойду. А вы посидите пока, поболтайте. Сильви, я кликну, если понадобишься.
Матушка вышла, и Сильви поспешила извиниться:
– Прошу прощения за ее любопытство.
– Ерунда. – Нед ухмыльнулся. – Матери положено знать все о мужчине, с которым дружит ее дочь.
– Очень любезно с вашей стороны.
– Полагаю, я не первый, кого она столь дотошно расспрашивает.
Сильви догадывалась, что ей придется поведать о своем прошлом, рано или поздно.
– Был один мужчина, много лет назад. Только его расспрашивал мой отец.
