Ролло отвернулся, чтобы не мешать Бэбингтону свыкнуться с услышанным. Между тем с площадки увели быка и унесли мертвых и издыхающих псов, расчищая место для главного развлечения. На площадку выгнали старую лошадь, в седле на спине которой сидела обезьяна. Толпа заулюлюкала – многие пришли ради этого зрелища. Следом выпустили шестерых молодых собак. Те принялись кусать конягу, а она отчаянно пыталась увернуться; мало того, собаки старались заодно вонзить зубы в обезьяну, которая привлекала их куда сильнее. Зрители задыхались от хохота, а перепуганная обезьяна бегала по лошадиной спине, туда и обратно, и даже пыталась взобраться на голову своему «скакуну».
Ролло покосился на Бэбингтона. Тот забыл о развлечениях: его лицо выражало одновременно гордость, восторг и страх. Ролло словно читал его мысли. Этому юнцу было двадцать три года, и он рисовал себе в мыслях грядущую славу и почести.
– Королеву Марию держат в Чартли-мэнор в Стаффордшире, – сказал Ролло. – Отправляйтесь туда, разведайте все как следует, но постарайтесь не привлекать к себе внимания и не заговаривайте с королевой. Когда все продумаете, напишите подробное письмо для ее величества и принесите мне. Я знаю, как с нею связаться.
Во взгляде Бэбингтона читалась уверенность в грядущем торжестве.
– Конечно. Я с радостью пойду на это.
Лошадь тем временем упала, собаки наконец схватили обезьяну и мгновенно разодрали ту в клочья.
Ролло пожал руку Бэбингтону.
– Как я смогу вас оповестить? – спросил юноша.
– Никак. Я сам вас отыщу.
6
Нед отвел Гиффорда в Тауэр. Правая рука арестованного была привязана к левому запястью стражника.
– Здесь пытают изменников, – доверительно поведал он, поднимаясь по каменной лестнице.
Гиффорда будто перекосило.
Вошли в помещение с письменным столом и очагом, который летом не топили. Арестованного усадили напротив Неда. Стражник встал рядом с Гиффордом, чья рука оставалась привязанной к его запястью.
Из соседнего помещения донесся вопль.
Гиффорд побледнел.
– Кто это кричит? – спросил он дрогнувшим голосом.
– Предатель по имени Лонселот, – ответил Нед. – Он намеревался застрелить королеву Елизавету, когда та отправится на прогулку верхом в Сент-Джеймсский парк. Своим злым умыслом он поделился с другим католиком, который оказался верным подданным ее величества. – Нед не стал добавлять, что этот католик был вдобавок его соглядатаем. – Мы полагаем, что Лонселот – безумец, действующий в одиночку, но сэр Фрэнсис Уолсингем хочет знать наверняка.
Гладкое мальчишеское лицо Гиффорда сделалось мертвенно-белым, руки затряслись.
– Если не желаете себе подобной участи, советую вам сотрудничать. Тут нет ничего сложного.
– Ни за что… – Должно быть, Гиффорд хотел проявить гордость, но голос его подвел.
– Будете забирать письма из дома французского посланника и приносить мне. Я их скопирую, а затем вы доставите их Марии, как и обещали.
– Они для вас бесполезны, потому что зашифрованы. А шифра я не знаю.
– Это уже моя забота. – В расшифровке Нед полагался на своего весьма талантливого подручного по имени Фелиппес.
– Королева Мария увидит сломанные печати и поймет, что письма вскрывали.
– Печати мы восстановим. – Фелиппес, помимо прочего, был искусен и в этом ремесле. – Никто вас ни в чем не заподозрит.
Гиффорда явно потрясла откровенность Неда. Он и вообразить не мог, насколько все продумано в тайной службе королевы Елизаветы. Как Нед и предполагал с самого начала, Гиффорд попросту не ведал, во что ввязался.
– Точно так же вы поступите, когда заберете письма из Чартли. Принесите их мне, и мы скопируем содержимое, а уже потом вы отнесете эти письма французскому посланнику.
– Я никогда не предам королеву Марию!
Лонселот снова завопил, но вопль быстро стих, зато послышались рыдания и мольбы о пощаде.
– Вам повезло, – сказал Нед Гиффорду.
Тот недоверчиво хмыкнул.
– Еще как повезло! – стоял на своем Нед. – Вы знаете не так уж и много. Вам неведомо даже имя того англичанина, который завербовал вас в Париже.
Гиффорд промолчал, однако по выражению его лица Нед заключил, что имя-то ему известно.
– Я имею в виду человека, что называет себя Жаном Ланглэ.
Гиффорду не удалось скрыть свое удивление.
– Имя, конечно, вымышленное, но другого он вам не называл.
И снова Гиффорда явно поразила осведомленность Неда.
– А повезло вам потому, что вы мне можете пригодиться. Если сделаете, как я прошу, пытать вас не станут.
– Я уже сказал, что не сделаю.
Лонселот завопил так, будто угодил на сковородку к бесам преисподней.
Гиффорд скрючился. Его вывернуло прямо на каменный пол. Помещение заполнил кислый запах рвоты.
Нед встал.
– Что ж, вас начнут пытать прямо сегодня. Я вернусь завтра. Надеюсь, к тому времени вы передумаете.
Лонселот за стеной всхлипнул.
– Нет, нет! Не надо!
Гиффорд вытер рот рукавом и прошептал:
– Я согласен.
– Пожалуйста, говорите громче.
– Я согласен, – повторил Гиффорд. – Чтоб вам пусто было, согласен!
– Хорошо. – Нед повернулся к стражнику. – Отвяжите веревку. Пусть идет.
Гиффорд отказывался верить собственным ушам.
– Я могу идти?
– Если ваше согласие не было притворным – да, можете. За вами будут следить, так что не думайте, что сумеете меня одурачить.
Лонселот стал звать маму.
– Когда попадете сюда в следующий раз, – прибавил Нед, – пощады не ждите.
– Понимаю.
– Ступайте.
Гиффорд вышел. Нед слушал, как он, стуча каблуками, торопливо сбегает ко каменной лестнице.
Нед кивнул стражнику, и тот покинул комнату. Нед откинулся на спинку стула, совершенно опустошенный. Закрыл было глаза, но очень скоро Лонселот завопил опять, и пришлось уйти.
Он вышел из Тауэра и направился вдоль берега реки. Свежий ветерок с воды унес вонь рвоты, которую он до сих пор обонял. Нед смотрел на лодочников, на рыбаков, на уличных шлюх, прохожих и бездельников. Сотни лиц, крики, смех, пение, зевота – ни тебе мучительных воплей, ни пота от страха. Обычная жизнь.
По Лондонскому мосту он перешел на южный берег. Здесь в большинстве своем селились гугеноты. Из Нидерландов и Франции они привезли с собой какой-то особо хитроумный способ производства сукна и потому быстро обустроились в Лондоне и начали преуспевать. И многие среди них покупали книги у Сильви.
