– Надо ответить ему поскорее, – сказала Мария.
Но кивнул, однако не преминул заметить:
– Следует проявить осторожность.
– Я могу написать только одно – что согласна.
– Если ваше послание попадет в чужие руки…
– Оно будет зашифровано, а посреднику можно доверять.
– Но если что-то пойдет не так…
Лицо Марии покраснело; Элисон за минувшие двадцать лет усвоила, что это верный призрак гнева.
– Мы должны воспользоваться этим случаем. Иначе для меня не останется никакой надежды.
– Ваше послание Бэбингтону будет доказательством измены, ваше величество.
– Значит, так тому и быть, – ответила Мария.
8
Ремесло лазутчика и соглядатая требует немалого терпения, думал Нед в июле 1586 года.
Три года назад он смел надеяться, что сэр Фрэнсис Трокмортон предоставит ему твердые доказательства измены со стороны Марии Стюарт. Эта надежда рухнула, когда интриги графа Лестера вынудили Неда преждевременно арестовать Трокмортона. В 1585 году он нашел нового Трокмортона – Гилберта Гиффорда. На сей раз, к счастью, граф Лестер в Англии отсутствовал и чинить препоны было некому. Королева Елизавета отправила Лестера в Испанские Нидерланды во главе армии – сражаться за голландских протестантов и против католиков-испанцев. Лестер провалил королевское поручение – он блистал в ухаживании за дамами и в танцах, а не на поле брани, – но оно помешало ему строить козни Уолсингему.
В итоге Нед очутился в завидном положении. Мария Стюарт полагала, что ведет тайную переписку, а Нед читал каждое письмо из тех, что отправляла или получала королева-пленница.
Увы, наступил июль, однако и после полугода слежки Нед так и не получил желаемого.
В каждом письме Марии содержался намек – и не один – на измену, переписывалась ли она с Пьером Оманом или с королем Испании, но требовались неопровержимые доказательства, способные убедить всех и каждого. Письмо, отправленное Марии Бэбингтоном в начале июля, было совершенно недвусмысленным и самого Бэбингтона за такие мысли следовало немедленно повесить. Теперь Нед с трепетом дожидался ответа Марии. Неужели она наконец-то ясно выразит свои намерения на письме? Сам выбор слов, не исключено, позволит предъявить ей обвинение.
Ответ Марии Стюарт попал в руки Неда 19 июля. Письмо занимало семь страниц.
Текст писал, как обычно, секретарь королевы Клод Но – и он же его шифровал. Нед передал письмо Фелиппесу и с нетерпением дожидался результата. Он вдруг понял, что не может сосредоточиться ни на чем другом. Длинное письмо Херонимы Руис из Мадрида о внутренней политике испанского двора он перечел трижды – и готов был поклясться, что не понял ни единого слова. В конце концов он сдался и ушел из дома Уолсингема на Ситинг-лейн, пересек реку по мосту и двинулся в Саутуорк, где его ждал домашний обед. Компания Сильви всегда помогала ему успокоиться.
Сильви закрыла лавку и приготовила супругу лосося в вине под розмарином. За едой, в столовой над лавкой, Нед рассказал жене о письме Бэбингтона и чаемом ответе Марии. Он ничего не таил от Сильви, ибо они оба занимались одним и тем же ремеслом.
Едва с рыбой было покончено, явился один из помощников Неда – с расшифровкой.
Текст был на французском. На этом языке Нед читал гораздо хуже, чем говорил, поэтому пришлось просить Сильви о помощи.
Мария начала с восхваления намерений Бэбингтона, в самых общих фразах.
– Этого уже достаточно, чтобы обвинить ее в измене, – довольно произнес Нед.
– Очень жаль, – проговорила Сильви.
Нед недоуменно уставился на жену. Сильви была убежденной протестанткой и не раз рисковала собственной жизнью за веру. С чего вдруг ей жалеть Марию Стюарт?
Сильви поняла его удивление.
– Я помню ее свадьбу. Совсем еще юная, но такая красавица и с блестящим будущим впереди… Она собиралась стать королевой Франции. Со стороны казалось, что вот счастливейшая невеста на свете. И погляди, что с нею сталось!
– Она сама навлекла на себя все беды.
– А ты в семнадцать лет принимал верные решения?
– Не знаю… Наверное, нет.
– В девятнадцать я вышла за Пьера Омана. По-твоему, я тоже сама виновата?
– Я понял, к чему ты клонишь.
Нед стал читать дальше. От общих фраз Мария перешла к сути. Она отвечала на каждое предложение Бэбингтона, просила провести тщательные приготовления к встрече иноземцев, собрать местную католическую знать и вооружить всех, кто будет готов ее поддержать. А еще настаивала на более подробном изложении плана по ее освобождению из заключения в Чартли-мэнор.
– Все лучше и лучше, – не удержался Нед.
Важнее всего было то, что Мария просила Бэбингтона всесторонне продумать, каким именно образом предполагаемые убийцы королевы Елизаветы подберутся к своей жертве.
Дочитав до этого места, Нед ощутил, как с его натруженной спины упало тяжеленное бремя. Вот и неопровержимое, решающее доказательство. Мария замешана в подготовке к убийству правящего монарха. Она виновна ничуть не меньше тех, кто готов взять в руки кинжалы.
Что ж, теперь с Марией Стюарт покончено.
9
Ролло застал Бэбингтона празднующим.
Вместе с товарищами-заговорщиками тот засел в богатом лондонском особняке Роберта Пули. Стол ломился от жареных цыплят, мисок с горячим, обжаренным в масле луком и краюх хлеба, под которые открывались все новые бутыли с шерри.
Этот разгул изрядно смутил Ролло. Люди, вовлеченные в заговор, что ставил себе целью свержение государя, не должны напиваться средь бела дня. Впрочем, эта молодежь, в отличие от самого Ролло, не была привержена святому делу на протяжении многих лет; нет, они всего лишь узрели перед собой великие свершения и славные подвиги и, поддавшись гордыне, что свойственно юности, отягощенной знатным происхождением, преисполнились пренебрежения к опасности.
Явившись в особняк Пули, Ролло нарушил собственные правила. Обыкновенно он воздерживался от посещения мест, куда частенько захаживали католики, ибо знал наверняка, что за такими местами пристально следит Нед Уиллард. Однако он не видел Бэбингтона уже неделю, и надо было выяснить, что происходит.
Заглянув в залу, он перехватил взгляд Бэбингтона и поманил того наружу. А потом, подозревая соглядатая в каждом слуге, и вовсе вывел на улицу. Рядом с особняком раскинулся обширный сад, где можно было укрыться от палящего августовского солнца в тени шелковиц и смокв. Правда, и здесь, за невысокой стеной, отделявшей сад от улицы, по которой потоком катились повозки и сновали бродячие торговцы, а со стройки по соседству доносился стук молотков и крики рабочих, Ролло не чувствовал себя в безопасности. Поэтому он повел Бэбингтона к тенистой паперти ближайшей церкви. И там наконец спросил:
