Тайна доставляла ей немало хлопот, но со временем она свыклась с этим неудобством, как свыклась с головной болью, что изводила ее после рождения Роджера: полностью боль никогда не проходила, однако она научилась с нею мириться.
Марджери направилась через улицу. Второй мужчина как раз ушел, и Ролло повернулся, собираясь войти в дверь таверны.
– Ролло! – окликнула она.
Брат замер. На мгновение он показался ей таким перепуганным, что Марджери даже устыдилась своего желания заговорить с ним. Потом он узнал сестру.
– А, это ты, – произнес он настороженно.
– Я и не знала, что ты в Лондоне! Это не с Томасом Перси ты беседовал?
– Ну да, он.
– Я так и подумала. Узнала по ранней седине. – Марджери понятия не имела, какого вероисповедания придерживался сам Перси, но среди членов его семейства многие были католиками, что вызывало определенные подозрения. – Ты ведь не взялся за прошлые свои штучки, а, Ролло?
– С чего бы? С этим давно покончено.
– Надеюсь. – Его ответ не развеял сомнений Марджери. – Что привело тебя сюда?
– Веду дело для графа Тайна. Они с соседом все никак не могут поделить водяную мельницу.
Марджери припомнила, что ее сын Роджер и вправду упоминал о таком деле.
– Роджер говорит, что судебные расходы и взятки уже превысили стоимость трех мельниц.
– Мой умненький племянник прав. Но граф заупрямился. Пойдем внутрь.
Они зашли в таверну и сели за стол. Мужчина с большим красным носом, не спрашивая, принес Ролло кружку с вином. По властному виду этого красноносого Марджери заключила, что перед нею владелец таверны.
– Спасибо, Ходжкинсон, – поблагодарил Ролло.
– А дама что будет? – спросил красноносый.
– Маленькую кружку эля, будьте добры, – попросила Марджери. Ходжкинсон удалился, и она уточнила у Ролло: – Ты тут живешь?
– Ага.
Марджери недоуменно повела плечом.
– У графа Тайна нет дома в Лондоне?
– Нет, он снимает жилье, когда приезжает на заседание парламента.
– Мог бы остановиться в Ширинг-хаусе. Бартлет с радостью тебя поселит.
– Там нет слуг, только сторож. Бартлет привозит челядь с собой.
– Думаю, он охотно согласится прислать пару человек из Нового замка. Надо только попросить.
Ролло скорчил гримасу.
– Они примутся тратить его деньги на мясо и вино для себя, а меня будут кормить ветчиной и пивом. Если я стану жаловаться, они скажут Бартлету, что я к ним придираюсь. Нет уж, лучше в таверне.
Марджери не могла сказать, злится ли брат на нее или на этих нерадивых и бесчестных слуг, но решила прекратить расспросы. Хочет и дальше ютиться в таверне – его право.
– Как ты вообще живешь?
– Да как обычно. Граф Тайн – щедрый хозяин. А у тебя как дела? С Недом все хорошо?
– Он уехал в Париж.
– Вот как? – Ролло, видимо, заинтересовался. – И зачем, если не секрет?
– По делам. – Марджери махнула рукой. – Я толком ничего не знаю.
Ролло догадался, что она лжет.
– Должно быть, все католиков преследует. Не стесняйся, всем известно, что у него за дела.
– Брось, Ролло! Ты сам виноват. Ты пытался убить королеву. Не притворяйся безвинно обиженным.
– Ты с ним счастлива?
– Да. Господь в Своей неизреченной мудрости даровал мне странную жизнь, но последние пятнадцать лет я по-настоящему счастлива. – Марджери вдруг заметила, что башмаки брата и чулки все в грязи. – Это где же ты так измазался?
– Пришлось пройтись по берегу.
– Зачем?
– Длинная история. А мне уже пора. – Ролло встал.
Марджери поняла, что ее прогоняют. Она поцеловала брата в щеку и ушла.
Спрашивать, что он затевает, она не стала, но по дороге домой не могла не задуматься, почему так поступила. Ответ пришел сам собой: она была уверена, что правду Ролло не скажет.
4
В арендованных покоях хранителя королевской одежды Ролло установил строгие порядки. Приходить следовало до рассвета, чтобы никто не заметил заговорщиков, входящих в здание. Еду каждому полагалось приносить с собой, а выходить наружу при свете дня запрещалось. Расходились тоже в темноте.
Поскольку Ролло было уже под семьдесят, всю тяжелую работу он взвалил на плечи молодых, вроде Фокса и Перси, но и тем, несмотря на молодость, приходилось нелегко: все эти люди были отпрысками богатых и знатных семейств, непривычными к грубому физическому труду.
Прежде всего следовало разобрать кирпичную стену погреба, а потом прокопать ход в земле за ней. Этот ход предстояло сделать достаточно широким, чтобы он вместил несколько бочонков с порохом. Копали на такую высоту, чтобы поместились бочонки, и это ускоряло работу, но трудиться приходилось, согнувшись вдвое или вообще лежа, обливаясь потом и изнемогая от духоты.
Днем они обыкновенно питались соленой рыбой, вяленым мясом и изюмом. Ролло не позволял посылать за едой, к которой они привыкли, из опасения привлечь ненужное внимание.
Именно там, в подвале, Ролло запачкал свою одежду, что бросилось в глаза нечаянно встреченной сестрице, чтоб ее! Землю из прохода выбрасывали на нижний этаж здания, а затем, под покровом темноты, выносили к Парламент-стейрс, где ее смывало водой. Ролло весь извелся, укоряя себя за безрассудство, когда Марджери принялась расспрашивать его о грязных чулках, но сестра, похоже, удовлетворилась придуманным наспех объяснением.
Да, работали в тайне, но все же невидимыми стать не получалось. Даже в темноте на них порой натыкались бродившие по Вестминстеру люди с фонарями. Чтобы избежать подозрений, Фокс пустил слух, будто нанял мастеров и кое-что перестраивает в покоях по настоянию жены своего господина. Ролло лишь молил небеса, чтобы никто не стал интересоваться, отчего это малая перестройка оборачивается этаким количеством корзин с землей.
Затем столкнулись с препятствием столь серьезным, что оно поставило под угрозу весь план. Прокопав ход длиной в несколько футов, заговорщики уперлись в каменную стену. Только теперь Ролло сообразил, что двухэтажное здание, в подвале которого они рылись, должно иметь надежное основание. Раньше он как-то об этом не задумывался. Работа замедлилась, но останавливаться было нельзя, поскольку они еще не добрались до нужного места. А если заложить заряды прямо тут, люди, что соберутся в зале заседаний в назначенный день, скорее всего, не пострадают.
Каменное основание оказалось толщиной в несколько футов. Ролло начал опасаться, что с этой преградой они не успеют прорыть ход к открытию заседания. По счастью, из-за разразившейся в Лондоне чумы заседание отложили, и заговорщики возобновили свои труды.
