– Неужели? – холодно отозвалась Елизавета. Она не терпела никаких намеков на плотские радости, тем более в шутливых и громогласных речах.
Суизин ощутил недовольство принцессы и потому перевел взгляд на троих слуг за ее спиной. Он явно спрашивал себя, не стоит ли попросить у принцессы встречи наедине. Неда он сразу узнал и слегка удивился, но вслух ничего не сказал, а снова повернулся к Елизавете.
– Милая, мы можем побеседовать вдвоем?
Этакая беспричинная непринужденность в общении отнюдь не была способом покорить сердце Елизаветы. Она была младшей дочерью в семье, вдобавок, как поговаривали, незаконнорожденной, и потому чрезвычайно остро воспринимала любые проявления неуважения к себе. Но Суизин был слишком глуп, чтобы догадаться об этом.
– Леди Елизавете запрещено оставаться наедине с мужчиной, – сказал Том Парри. – Таково повеление королевы.
– Чепуха! – фыркнул Суизин.
Неду отчаянно хотелось, чтобы в комнате появился сэр Сесил. Все-таки слугам слишком рискованно противиться графу. Не исключено, кстати, что Суизин нарочно выбрал для своего приезда тот день, когда во дворце нет никого из старших советников Елизаветы.
Что же он замыслил?
– Елизавете нечего опасаться, – заверил Суизин и хохотнул. От этого звука Неда пробрал холодок.
Елизавета зримо оскорбилась.
– Опасаться? – повторила она, повышая голос. Ей была ненавистна сама мысль о том, что в ней видят слабую и хрупкую женщину, которой требуется покровительство. – Почему я должна кого-то опасаться? Я поговорю с вами наедине, граф!
Слуги неохотно вышли из комнаты.
Закрыв за собой дверь, Том Парри спросил у Неда:
– Что он за тип? Ты ведь его знаешь, верно?
– Он склонен к насилию, – ответил Нед. – Нам лучше держаться поблизости. – Он вдруг понял, что Том и Нелл ждут его указаний. Пришлось думать быстро. – Нелл, попросите на кухне, пусть принесут вино для гостей.
Если понадобится войти в комнату, вино будет отличным предлогом.
– Как он поступит, если мы вернемся? – спросил Парри.
Неду вспомнилось поведение Суизина в тот день, когда пуритане ушли с пьесы.
– На моих глазах он пытался убить человека, который нанес ему оскорбление.
– Боже милосердный!
Нед прижался ухом к двери. Он мог различить два голоса – громкий мужской и пронзительный женский. Слов было не разобрать, но тон оставался спокойным, пусть и не вполне дружелюбным; значит, пока Елизавете ничто не угрожает.
Юноша попробовал вообразить, что, собственно, происходит за дверью. Внезапное прибытие Суизина должно быть как-то связано с престолонаследием. Это единственная причина, по которой могущественный сановник мог проявить интерес к Елизавете.
Неду сразу вспомнилось широко обсуждавшееся предложение устранить всякие помехи для престолонаследия, выдав Елизавету замуж за ревностного католика. Почему-то считалось, что в делах веры она непременно подчинится своему мужу. Ныне, узнав Елизавету поближе, Нед сомневался, что из такой попытки выйдет толк, но другие-то думали иначе. Испанский король Фелипе предлагал ей в мужья своего двоюродного брата, герцога Савойского
[33], однако Елизавета ответила отказом.
Неужто Суизин решил сам жениться на Елизавете? Вполне возможно. Скажем, вознамерился соблазнить ее прямо во дворце. Или же рассчитывает, что, если он проведет с нею довольно времени в уединении, подозрения разойдутся широко, или брак окажется для нее единственным способом спасти свою честь.
Что ж, он далеко не первый. Когда Елизавете было четырнадцать, сорокалетний Томас Сеймур затеял с нею любовные шашни и стал поговаривать о женитьбе. Закончил Сеймур на плахе, его казнили за измену, пусть вольности, которые он допускал с Елизаветой, были не первыми среди его прегрешений. Неду подумалось, что храбрый до безрассудства граф Суизин вряд ли устрашится судьбой Сеймура – уж слишком ценен приз.
Тон разговора за дверью изменился. Теперь уже Елизавета повысила голос и чего-то требовала, а Суизин, похоже, пытался ее успокоить – и говорил настолько слащаво, что это звучало почти похотливо.
Если и вправду случится что-нибудь недостойное, Елизавета может позвать на помощь. Вот только она никогда не признавала, что нуждается в помощи. А Суизин отыщет возможность принудить ее замолчать.
Вернулась Нелл – с подносом, на котором стояли кувшин с вином, два кубка и блюдо с пирожными. Нед вскинул руку, останавливая камеристку.
– Пока рано, – прошептал он.
Мгновение-другое спустя Елизавета издала звук, более всего напоминавший вопль. Потом раздался грохот, и что-то задребезжало – должно быть, на пол упало блюдо с яблоками. Нед помедлил, не зная, что предпринять. Крик не повторился, наоборот, наступила нехорошая тишина. Эта тишина была более зловещей, чем любой возглас.
Не в силах справиться со страхом, юноша рывком распахнул дверь, выхватил из рук Нелл поднос и шагнул внутрь.
В дальнем конце комнаты граф Суизин стискивал Елизавету в медвежьих объятиях и пытался ее поцеловать. Наихудшие подозрения Неда оправдывались.
Елизавета мотала головой, стараясь увернуться от губ графа. Ее кулачки барабанили по могучей спине Суизина – разумеется, граф не обращал на это ни малейшего внимания. Принцесса сопротивлялась, это сообразил бы любой дурак, но Суизин не знал и не стремился узнать иного способа ухаживания. Он воображал, что может одолеть всякую женщину своим пылом, подчинить грубой силой, в которую она рано или поздно влюбится, сраженная его неоспоримой мужественностью.
Но Елизавету так было не покорить, даже останься Суизин последним живым мужчиной на всем белом свете.
– Угощение для графа! – громко объявил Нед. Его всего корежило от страха, однако он ухитрился выкрикнуть эти слова вполне жизнерадостно. – И стаканчик вина, если граф пожелает!
Юноша поставил поднос на столик у окна.
Суизин повернулся к Неду, продолжая обнимать Елизавету своей толстенной левой рукой, и прорычал:
– Прочь отсюда, ты, недоносок!
Нед откровенно не понимал, почему Суизин не желает угомониться. Даже графа могут казнить за насилие, особенно если найдутся три свидетеля, готовых подтвердить его гнусные намерения, – а Нелл и Том застыли в дверном проеме, чрезмерно потрясенные увиденным, чтобы войти.
Впрочем, Суизин никогда не отличался умом.
Нед сказал себе, что никуда не уйдет – не сейчас.
Усилием воли он заставил руки не трястись и налил вина в один из кубков.
