Сесил весь день провел в размышлениях, прикидывая, каким образом он может удержать испанского короля от вмешательства. А затем они с Недом отправились к графу Ферии.
Нед уже встречался с графом – летом, когда испанский вельможа приезжал в Хэтфилд. Елизавету обрадовало его прибытие: она увидела в этом добрый знак – возможно, господин графа, король Фелипе, не столь уж бесповоротно настроен против нее. Она обрушила на Ферию все уловки своего обаяния и обольстительности, и граф уехал обратно, не чуя, как говорится, ног от полноты чувств. Впрочем, в международных отношениях, как успел усвоить Нед, все было не таким, каким казалось на первый взгляд. Со стороны выглядело так, будто Ферия влюбился в Елизавету, но не следовало забывать, что этот человек был опытным придворным и прожженным хитрецом, а под его безукоризненной галантностью скрывалась свирепая жестокость.
Графа они отыскали в Лондоне.
По сравнению с Антверпеном, Парижем или Севильей Лондон был не особенно крупным городом, однако представлял собою истинный оплот английской коммерции. Из Лондона торная дорога уводила на север, за реку, мимо дворцов и имений, окруженных садами, что сбегали к воде. В двух милях от Лондона располагался городок Вестминстер, откуда и осуществлялось управление страной. Уайтхолл, Вестминстер, Сент-Джеймс – в этих дворцах вельможи, советники и придворные вершили судьбы страны и составляли законы, позволявшие купцам вести торговлю.
Покои графа Ферии находились в одном из множества зданий, известных под общим названием дворца Уайтхолл. Сесилу с Недом повезло: они застали графа буквально на пороге – тот собирался в Брюссель, к своему королю.
Сесил не слишком хорошо говорил по-испански, зато Ферия отлично говорил по-английски. Сэр Уильям разыграл сценку – мол, он случайно проходил мимо, увидел графские покои и заглянул внутрь засвидетельствовать свое почтение. Ферия из вежливости притворился, что поверил. Словом, несколько минут эти двое обменивались любезностями, обязательными для людей их положения.
Оба, конечно, понимали, каковы ставки в игре. Король Фелипе полагал своим священным долгом поддерживать католическую церковь; поэтому представлялось вполне возможным, что Суизину и Фицджеральдам удалось уговорить испанского короля выступить против Елизаветы.
Когда с любезностями было покончено, Сесил сказал:
– Строго между нами, граф, – Англия и Испания почти полностью разгромили Францию с Шотландией.
Нед обратил внимание на подбор слов. Англия в войне толком не участвовала, основную тяжесть сражений вынесла Испания. Да и Шотландия в основном сидела тихо. Но Сесил таким образом напомнил Ферии, кто кому друг.
– Война почти закончена, – согласился Ферия.
– Король Фелипе наверняка рад.
– И благодарит за помощь своих английских подданных.
Сесил кивнул, выражая признательность, и наконец-то перешел к делу.
– Скажите, граф, не выпадало ли вам случая недавно общаться с Марией Стюарт, королевой Шотландии?
Нед подивился этому вопросу. Сесил не предупредил его, как собирается начать разговор.
Ферия тоже удивился.
– Хвала небесам, нет, – ответил он. – Позвольте узнать, что мне могло от нее понадобиться?
– О, я вовсе не имел в виду, что вы с нею встречались. Хотя, пожалуй, на вашем месте я бы встретился.
– Почему?
– Она вполне может стать следующей королевой Англии, несмотря на свою молодость.
– То же самое можно сказать о принцессе Елизавете.
Нед нахмурился. Ферия мимоходом дал понять, что считает Марию Стюарт ровней Елизавете. А говорили, что граф – умный человек…
Сесил пропустил слова Ферии мимо ушей.
– Насколько мне известно, к королю Фелипе обращались с просьбой поддержать притязания королевы Шотландии на английский трон.
Сэр Уильям помолчал, давая Ферии возможность опровергнуть это заявление. Но Ферия ничего не ответил. Нед сделал вывод, что оказался прав в своих догадках: Суизин и Реджинальд Фицджеральд действительно просили короля Фелипе оказать поддержку Марии Стюарт.
– На вашем месте, граф, – продолжил Сесил, – я бы потребовал от Марии Стюарт дать совершенно определенное обязательство. А именно, что под ее властью Англия не станет менять друзей, не переметнется в стан Франции и Шотландии и не объявит войну Испании. Простите мои слова, но, как мне видится, это единственное обстоятельство, способное помешать Испании завершить войну окончательной победой.
Нед молчаливо восхитился. Воображение Сесила подсказало ему наилучший ход, способный напугать Ферию и его господина, испанского короля.
– Думаю, вы сами не верите в такую возможность, – сказал Ферия.
– Напротив, я считаю, что этого не избежать, – ответил Сесил, снова изумив Неда своим умением выстраивать обоснования. – Мария Стюарт – правительница Шотландии, пускай сейчас там правит от ее имени королева-мать
[34]. А муж Марии – наследник французского трона. Разве она сможет пойти сразу против двух своих стран? Нет, она наверняка сделает Англию врагом Испании, если, разумеется, вы не сочтете возможным ей воспрепятствовать.
Ферия задумчиво кивнул.
– Смею предположить, вы располагаете мыслями на сей счет.
Сесил пожал плечами.
– Мне вряд ли пристало давать советы наиболее просвещенному политику Европы. – При необходимости сэр Уильям вполне умело льстил собеседнику. – Однако, если король Фелипе действительно рассматривает просьбу английских католиков помочь Марии Стюарт взойти на трон Англии, я бы посоветовал его величеству перво-наперво взять с нее клятву, что, став королевой Англии, она не объявит войну Испании. Это можно выставить как условие поддержки.
– Может быть, – ровным тоном ответил Ферия.
Нед совсем запутался. Сесилу ведь следовало уговаривать Ферию и испанцев не поддерживать Марию Стюарт. Вместо того он подсказывал сановнику короля Фелипе, как помочь той стать королевой. Или здесь снова какие-то уловки, которых Нед по своему невежеству не замечает?
Сесил поднялся.
– Был рад повидаться и побеседовать. Желаю вам счастливого пути.
– Всегда приятно вас видеть. Прошу, передайте мой поклон несравненной Елизавете.
– Конечно, граф. Благодарю вас от ее имени.
Едва они очутились снаружи, Нед воскликнул:
– Ничего не понимаю! Зачем вы посоветовали ему выставить условие Марии Стюарт?
Сесил усмехнулся.
– Начнем с того, что король Генрих Французский никогда не позволит своей снохе принести подобную клятву.
