Долго держать солдат в Новом замке было невозможно, да и дорога до Хэтфилда предстояла неблизкая, поэтому ополчение выступило в путь, так и не дождавшись ответа кардинала Поула. Предстояло зайти в Кингсбридж, где воинов собирался благословить епископ Джулиус.
Суизин ехал во главе отряда. Барт держался рядом с отцом, а Ролло следовал за Ширингами. Они добрались до Кингсбриджа на третий день пути. У моста Мерфина их поджидал сэр Реджинальд, мэр Кингсбриджа, которого сопровождали местные олдермены.
– Прошу прощения, – извинился старший Фицджеральд перед графом, – но возникли непредвиденные сложности.
Ролло послал коня вперед и приблизился к отцу, оттеснив Суизина с Бартом.
– Что стряслось, отец?
Сэр Реджинальд помешкал, пряча глаза.
– Давайте спешимся, – предложил он, – и я вам покажу.
– Не очень-то приветливо ваш город встречает святое воинство! – раздраженно бросил Суизин.
– Знаю, – согласился сэр Реджинальд. – Поверьте, я пытался… Вы сами все увидите.
Ширинги и Ролло нехотя спешились. Суизин подозвал своих капитанов, раздал деньги и велел доставить из ближайшей таверны достаточно бочонков с пивом, чтобы солдаты приободрились.
Реджинальд провел их по двойному мосту в город. По главной улице они дошли до рыночной площади.
Там их взорам открылось изумительное зрелище.
Лавки закрылись, временные прилавки разобрали, площадь расчистили – и ухитрились вбить в стылую землю то ли четыре, то ли пять десятков толстых древесных стволов, каждый толщиной около восьми дюймов. Между этими стволами стояли несколько сотен молодых людей; Ролло, не веривший своим глазам, вдруг сообразил, что эти люди держат в руках деревянные мечи и щиты.
На площади выполнял упражнения воинский отряд.
На помосте в конце площади вожак этого отряда показывал, как нападать на противника, орудуя мечом и щитом, попеременно правой и левой рукой, причем с прытью, которая, как показалось Ролло, вполне годилась для настоящего сражения. Потом он остановился, опустил руки, а все прочие принялись по очереди повторять его движения.
Ролло вспомнилось, что он уже видел нечто подобное в Оксфорде, когда королева Мария Тюдор готовилась отправить английскую армию во Францию на подмогу испанцам. Эти деревянные столбы называются пеллами. Их вкапывают как можно надежнее, чтобы не упали. Поначалу, продолжал вспоминать юноша, необученные рекруты машут своими оружием столь азартно, что некоторые вообще ухитряются промахиваться мимо столба. Но со временем учишься точно целиться и разить куда следует. Бывалые солдаты говорили, что за несколько дней потешных боев с пеллами из самого бестолкового деревенского пентюха можно сделать воина, которого стоит опасаться.
Тут Ролло заметил на площади Дэна Кобли, и последний кусочек головоломки встал на свое место.
Это отряд протестантов.
Сами себя они, конечно, именуют иначе. Утверждают, как поведал сэр Реджинальд, будто готовятся к обороне на случай возможного вторжения испанцев. Мэр и епископ Джулиус ни капельки им не верили, но ничего не могли поделать. Полтора десятка человек городской стражи были бессильны арестовать и посадить под замок несколько сотен рекрутов, даже если те нарушали закон, – а насчет последнего имелись сомнения.
Ролло наблюдал, как молодые люди на площади нападают на пеллы, все увереннее, решительнее и точнее.
– Это не совпадение, – сказал он. – Они прослышали о нашем приближении и собрали свой отряд, чтобы нас задержать.
– Граф Суизин, если ваши бойцы вступят в город… – Сэр Реджинальд замялся. – Боюсь, начнется потасовка и кровопролитие на улицах.
– Мои крепкие деревенские парни зададут жару этим хлипким протестантишкам!
– Олдермены не желают пускать ваших людей.
– Так заставьте их! – процедил Суизин.
– У меня нет права. И мне пригрозили арестом, если я стану упорствовать.
– Пусть попробуют. Мы вас вызволим.
– Нам придется пробиваться через треклятый мост, – заметил Барт.
– Справимся. – Суизин презрительно хмыкнул.
– Положим много народу.
– Они знали, на что подписывались.
– А с кем мы тогда пойдем на Хэтфилд?
Ролло искоса поглядывал на Суизина. Граф был из тех, кто никогда не отступает, даже если все против него. Но сейчас на лице графа читалась нерешительность напополам с яростью.
– Не удивлюсь, если то же самое происходит в других городах, – сказал Барт. – Протестанты, думаю, повсюду готовятся сражаться.
Об этом Ролло как-то не подумал. Хотя следовало бы сообразить: если Суизин по его совету собрал свой отряд, что мешало протестантам прийти к той же мысли. Теперь вместо набега, который хотели провести быстро и по-тихому, им грозила кровавая гражданская война. А чутье подсказывало Ролло, что английский народ не хочет гражданской войны – и потому вполне может выплеснуть свое негодование на тех, кто эту войну развяжет.
Начинало походить на то, что крестьянских парней придется отослать по домам.
Двое мужчин вывалились из стоявшей неподалеку таверны «Колокол» и устремились в направлении сэра Реджинальда. Тот же как будто что-то вспомнил.
– Граф, вам сообщение, – сказал он Суизину. – Они прибыли около часа назад. Я велел им подождать в таверне, чтобы они не разминулись с вами по дороге.
Ролло, присмотревшись, узнал гонцов, которых Суизин отсылал во дворец Ламбет. Что же ответил архиепископ Поул? Этот ответ способен все изменить. Если архиепископ их поддержал, отряд Суизина еще может дойти до Хэтфилда. А если нет, проще сразу распустить людей.
Старший из двух гонцов заговорил:
– От кардинала не было ответа.
Сердце Ролло упало.
– То есть как? – прорычал Суизин. – Что значит, не было ответа? Он вообще ничего не сказал, что ли?
– Нас допустили к его помощнику, канонику Робинсону. Каноник сказал, что кардинал слишком болен, чтобы читать письма, тем более на них отвечать.
– Помирать собрался, никак? – процедил Суизин.
– Да, милорд.
Вот и все, подумал Ролло. Главный поборник католической веры в Англии на смертном одре, а стране грозят потрясения и неизбежные перемены. Сопротивляться бессмысленно. До сих пор мысль похитить Елизавету и послать за Марией Стюарт казалась проблеском надежды, и многие соглашались, что это предприятие может обернуться успехом. Но теперь оно стало выглядеть чистой воды самоубийством.
Порой, сказал себе Ролло, судьба принимает сторону дьявола.
10
Нед отправился в Лондон и принялся бродить возле дворца Сент-Джеймс в ожидании вестей о здоровье королевы Марии Тюдор.
Марии стало сильно хуже 16 ноября, и протестанты поспешили дать этому дню, еще до захода солнца, прозвище Среды надежд. Стучавший зубами Нед на следующее утро явился с толпою зевак к привратной кирпичной сторожке – и слышал собственными ушами, как слуга, выглянувший из будки на рассвете, прошептал: «Умерла».
