– То есть вы говорите, что я не совершу ничего дурного, женившись на Сильви, а потом ее предав?
– Напротив, ты творишь благо, – ответил Муано. – Ты исполняешь волю Божью и будешь за это вознагражден на небесах.
Именно это Пьеру и хотелось услышать.
– Спасибо, святой отец.
– Ступай с Богом, сын мой, – напутствовал его отец Муано.
7
Сильви вышла замуж за Пьера в последнее воскресенье сентября.
Католическая свадьба состоялась накануне, в субботу, венчание провели в приходской церкви, но для Сильви это было лишь соблюдение мирского закона, не более того. В ночь с субботы на воскресенье новобрачные спали раздельно. Настоящую же свадьбу устроили в воскресенье, в охотничьем домике посреди леса, превращенном в протестантскую молельню.
День выдался умеренно теплым, как бывает на переходе от лета к осени, облачным, но без дождя. Серое платье Сильви отливало сизым, как голубиные перья, и Пьер сказал, что в таком платье ее кожа словно светится, а глаза сияют. Сам Пьер выглядел поистине сногсшибательно в новом камзоле от Рене Дюбефа. Службу провел пастор Бернар, а маркиза Нимская стала свидетельницей. Когда Сильви приносила брачный обет, ей вдруг почудилось, будто все, что случилось раньше, было сном, будто жизнь началась именно сейчас.
Потом всю общину пригласили в лавку Жиля. Гостей оказалось так много, что они заняли и лавку, и жилые помещения наверху. Сильви с матерью всю неделю готовили еду – похлебку с шафраном, сладкое, а также пироги – со свининой и имбирем, с луком и сыром, с кастардом
[41] и с яблоками. Отец Сильви вел себя нехарактерно мягко, добродушно, разливал вино в стаканы с плоскими донышками и разносил тарелки с едой. Все ели и пили стоя, сидели лишь новобрачные да маркиз с маркизой, которых удостоили такой чести из-за их знатности.
Сильви показалось, что Пьер слегка волнуется, и это было для него необычно: как правило, он держался свободно и непринужденно, внимательно слушал мужчин и очаровывал женщин, никогда не упускал случая восхититься красотой чьего-нибудь младенца, каким бы уродцем тот на самом деле ни выглядел. Но сегодня он словно не находил себе места – дважды подходил к окну, а когда ударил соборный колокол, отмечая наступление нового часа, и вовсе подскочил. Девушка решила, что он тревожится, поскольку протестанты устроили сборище в самом сердце города.
– Все в порядке, – сказала она. – Мы просто гуляем после свадьбы. Никто нас ни в чем не заподозрит.
– Верно, – согласился Пьер и криво усмехнулся.
Сама Сильви не переставала думать о грядущей ночи. Она ждала эту ночь с нетерпением, предвкушала, но все же слегка беспокоилась. «Терять девственность не так уж больно, – уверяла матушка, – миг, и все кончено. Бывает, что девушки вообще ничего не замечают. И не пугайся, если не будет крови, это случается». Сильви не то чтобы боялась. Ей отчаянно хотелось физической близости, хотелось лечь с Пьером в одну постель, целовать его, обнимать и касаться, не сдерживая себя. Но ее терзали сомнения – понравится ли ему ее тело. Вот этого Сильви и вправду опасалась. У женских статуй груди всегда были большими и правильной формы, а она такими похвастаться не могла. У обнаженных женщин на картинах интимные части едва угадывались и были прикрыты нежным пушком, а ее собственные мнились Сильви мясистыми и волосатыми. Что подумает Пьер, когда увидит ее без одежды? С матушкой Сильви об этом не говорила, потому что ей было стыдно.
На гулянье ей пришло в голову, что стоит, наверное, спросить маркизу Нимскую – та всего на три года старше, а грудь у нее вон какая высокая. Впрочем, Сильви тут же спохватилась: вряд ли маркиза станет такое обсуждать. Тут ее размышления прервали громкие голоса снизу, из лавки. Кто-то испуганно закричал. Пьер почему-то снова метнулся к окну, хотя шум доносился не снаружи, а изнутри. Зазвенело разбитое стекло. Что происходит? Неужто кто-то из гостей напился и завязалась драка? Кто посмел испортить ей день свадьбы?
Маркиз с маркизой настороженно переглянулись. Пьер, стоявший спиною к окну и глядевший сквозь открытую дверь на внутреннюю лестницу, внезапно побледнел. Сильви бросилась к двери, гадая, что могло так напугать ее мужа. Сквозь окно черного хода было видно, как некоторые гости убегают через задний двор. А у подножия лестницы стоял незнакомый мужчина в кожаной куртке и с дубинкой в руке. На глазах Сильви он начал подниматься по ступенькам. Только теперь девушка осознала, что все намного хуже, чем пьяная свара среди гостей, что к ним в дом явилась стража. Гнев утих, сменившись ужасом. Сильви стремглав кинулась обратно в столовую.
Мужчина с дубинкой последовал за нею. Невысокого роста, он был широк в плечах и коренаст и лишился где-то половины одного уха; словом, выглядел он страшно. Но все же пастор Бернар, несмотря на свой почтенный возраст, встал перед ним и отважно спросил:
– Кто вы и что вам нужно?
– Я Гастон ле Пан, капитан стражи де Гизов, а ты – богохульник и еретик! – Незваный гость замахнулся дубинкой и обрушил ее на пастора. Бернар ухитрился увернуться, но все-таки дубинка задела его по плечу, и он повалился на пол.
Ле Пан оглядел остальных, норовивших, казалось, вжаться в стены.
– У кого еще будут вопросы? – осведомился он.
Все молчали. Тем временем в столовую вошли еще двое громил и встали за спиной ле Пана.
Капитан процедил сквозь зубы, обращаясь почему-то к Пьеру:
– Который из них маркиз?
К несказанному изумлению Сильви, отказывавшейся понимать, что вообще творится, Пьер кивком головы указал на маркиза Нимского.
– А та сучка с большим выменем, небось, маркиза? – уточнил ле Пан.
Пьер кивнул.
Сильви почудилось, будто мир перевернулся вверх тормашками. Ее свадьба отчего-то обернулась страшным сном, в котором все вокруг перестало быть прежним.
Маркиза Нимская встала и надменно воззрилась на ле Пана.
– Как вы смеете?! – прошипела она.
Ле Пан вместо ответа ударил ее по лицу. Она взвизгнула, отшатнулась. Щека мгновенно покраснела, а Луиза зарыдала.
Тучный маркиз хотел было выбраться из-за стола, но понял, что это бесполезно, и опустился обратно на стул.
– Берите этих двоих и не дайте им улизнуть! – велел ле Пан своим подручным.
Маркиза и маркизу Нимских выволокли из помещения.
Пастор Бернар, все еще лежавший на полу, ткнул пальцем в Пьера.
– Дьявол! Ты нас предал!
В этот миг с глаз Сильви словно упала пелена. Пьер, именно Пьер устроил этот налет. Он проник в общину, втерся к ним в доверие исключительно ради того, чтобы потом предать. Он притворялся, что любит, только чтобы стать своим. Вот почему он так долго откладывал свадьбу!
Сильви с ужасом уставилась на Пьера, на это чудовище, которым обернулся ее возлюбленный. Как если бы ей отрубили руку и она таращилась на окровавленную культю… Нет, боль была сильнее. Пьер не просто испортил ей день свадьбы, он разрушил всю ее жизнь. Хотелось лечь и умереть.
