– Кому, кроме привидений и теней, нужны старые развалины?
Он взглянул на нее и тут же отвел глаза.
– Там… захоронения. Груды окаменевших костей. Останки убитых тисте и скелеты огромных рептилий…
– Да, я видела. Нереки размалывают их и используют как лекарство.
– Совершенно верно, аквитор. И вот эти захоронения потревожили. Меня смущают следы, которые я нашел рядом. Кажется, они драконьи.
Она поглядела с сомнением.
– Согласно плиткам, Обитель Дракона не подает признаков жизни уже тысячи лет.
– Когда ты в последний раз говорила с предсказателем?
Сэрен замялась, вспоминая Пернатую Ведьму.
– Пусть так. – При мысли, что драконы вновь проявились в этом мире, стало страшно. – Но я не понимаю, при чем здесь тисте эдур…
– Эдур, как ты знаешь, поклоняются драконам. Отец Тень и три его дочери – все они драконы, одиночники. В ущелье недалеко отсюда валяется раздробленный драконий череп. Полагаю, это и есть Отец Тень. Эдур зовут его Скабандари Кровавый глаз. Возможно, именно это предательство лежит в сердце их религии. Рядом я тоже обнаружил следы. Следы эдур.
– И какой вывод?
– Они вновь грезят о величии. Значит, неизбежна война. Я боюсь за Ханнана Мосага, ибо он, видимо, ухватил дракона за хвост – причем не только в переносном смысле. Это может оказаться непосильным даже для него и к’риснан.
– Колдун-король больше не правит эдур.
Смятение. Лицо помрачнело.
– Убит кем-то из делегации?
– Нет, его низложили еще до их прибытия. Не знаю, с чего начать… Рулад, брат Бинадаса, умер, а потом воскрес, овладев мечом, за которым его посылал Ханнан Мосаг. И провозгласил себя императором. Ханнан Мосаг преклонил перед ним колена.
Глаза Халла вспыхнули.
– Как я и сказал. Судьба!
– Ты это так называешь?
– В твоем голосе гнев, аквитор.
– Судьбы не существует. Этим словом убийцы оправдывают злодеяния. Оно заменяет этику и уничтожает мораль. Ты понимаешь, что это ложь, и все равно на нее покупаешься.
Они подошли к мосту. Халл Беддикт замедлил шаг.
– Когда-то ты меня знала, Сэрен Педак! Знала достаточно, чтобы спасти жизнь! Мне это известно, так же как известно, кто ты такая, – благородный человек в мире, где нет места благородству. И хотела бы, чтобы я у тебя научился, стал бы, как ты, связал свою судьбу с твоей. Но у меня нет той силы! Я не могу себя перекроить! – Он поспешно продолжил, не давая возможности возразить: – Ты права, я не слеп! Мне понятны твои речи про судьбу. Но я и так делаю все, на что способен…
Она отшатнулась, будто под градом ударов. Его глаза не лгали. Хотелось избавиться от боли, закричать, окончательно и неопровержимо ответить диким воплем на все, что случилось.
Нет. Глупо думать, что другие чувствуют так же, как я. Прилив подступает, и лишь единицы не спасаются бегством.
С нежностью, от которой разрывалось сердце, Халл Беддикт взял ее за руку.
– Идем к первому евнуху.
– По крайней мере, – молвила Сэрен, когда они переходили мост, – твоя собственная роль стала менее заметной и опасной.
– Ты так думаешь?
– А ты нет?
– Как посмотреть. Рулад может не поверить и не согласиться на союз.
– И что тогда?
– Не знаю.
В гостином дворе было не протолкнуться. Прибыл финадд Герун Эберикт вместе с рулитами, телохранителями первого евнуха и десятком других гвардейцев и официальных лиц. Когда Сэрен и Халл вошли, принц Квиллас Дисканар обращался к собравшимся с пламенной речью:
– …чародеев обоих наших лагерей. Если ударить сейчас, можно вырвать сердце из груди этой вероломной тирании! Финадд Морох Неват, маги здесь?
– Трое из четырех, мой принц, – отвечал воин. – Лаэрдас остался при кораблях.
– Отлично. Первый евнух!
Нифадас бесстрастно воззрился на принца и, не удостоив его ответом, повернулся к вновь вошедшим.
– Дождь стих, аквитор?
– Да, первый евнух.
– Бурук Бледный готов отправиться в путь?
Она кивнула.
– Нифадас, я задал вопрос! – Лицо Квилласа потемнело.
– Отвечать на него, – медленно произнес первый евнух, – значит признать его разумность. А я не признаю. Перед нами не просто колдун Ханнан Мосаг и его к’риснан, а император и меч. Вместе это что-то совершенно новое… Делегация подчиняется мне, и сейчас мы ничего предпринимать не станем. Сколько убийц вы привезли вместе с чародеями, принц?
Квиллас молчал.
Нифадас обратился к Геруну Эберикту.
– Финадд!
– Двоих. Оба сейчас здесь.
Первый евнух кивнул, видимо, исчерпав тему.
– Халл Беддикт, я не хочу вас приветствовать.
– Ваша откровенность меня не оскорбляет.
– Аквитор ввела вас в курс дела?
– Да.
– Ну и?
– Если уж вы спрашиваете, я бы посоветовал уехать. Как можно скорее.
– А что станете делать вы?
Халл нахмурился.
– Не вижу причин отвечать.
Морох Неват выхватил меч. На лице первого евнуха отобразилась досада.
– Вы не имеете права! – с колотящимся сердцем произнесла Сэрен.
Все глаза обратились на нее.
– Простите, мой принц. – Она постаралась унять дрожь в голосе. – Халл Беддикт находится под покровительством тисте эдур. Бинадас Сенгар, брат императора, пожаловал его статусом гостя.
– Он летериец!
– Эдур это безразлично.
– Довольно, – вмешался Нифадас, – арестов не будет. Принц Квиллас, нам пора.
– Мы что, пляшем под дудку императора? – Квиллас трясся от ярости. – Он нас позвал… Подумать только! Ничего, подождет, ублюдок! – Он резко повернулся к Халлу. – Знай, что я объявлю тебя изменником! Ты поплатишься жизнью!
Халл в ответ лишь устало улыбнулся.
– Аквитор, присоединитесь к нам? – спросил Нифадас.
Предложение ее удивило и встревожило.
– Простите, не понимаю…
– Я пошлю предупредить Бурука. – Он махнул рукой, и слуга удалился. – Халл Беддикт, полагаю, вы собираетесь побеседовать с императором Руладом? Проводите нас в крепость. Там сразу станет ясно, кто за чем явился.
Сэрен ровным счетом ничего не понимала…
– Как пожелаете, – пожал плечами Халл.
С Нифадасом во главе четверо летери покинули гостиный двор и направились в крепость. Сэрен отстала на шаг и коснулась руки Халла.
