Он резко повернулся.
– Хорошо, веди нас.
Она крепче сжала его руку и потянула за собой в стену вспыхивающего света.
Атри-преда Йан Товис, которую ее подчиненные из потомков давно исчезнувших с лица земли местных рыбаков называли Сумрак (именно так переводилось ее имя), стояла на массивной стене Северной башни, глядя на воды моря. За нею от подножия сторожевой башни вела на юг широкая дорога: две лиги через старый лес, треть лиги по крестьянским полям, – прямо к воротам укрепленного Предела Фентов.
Именно по этой дороге она и собиралась уходить, причем спешно.
Рядом с нею в третий раз откашлялся финадд – тонкий, как лоза, беспокойный мужчина с бескровным лицом.
– Хорошо, – произнесла Сумрак.
Финадд вздохнул с нескрываемым облегчением.
– Я соберу расчеты, атри-преда.
– Тебе еще предстоит принять решение.
– Какое?
– Сколько, по твоим оценкам, на нас идет кораблей эдур?
Финадд повернулся на север, прищурился.
– Восемьсот или девятьсот рейдерских лодок. Меруды, ден-раты, бенеды. И большие транспортные, я таких раньше не встречал. Около пятисот.
– Транспортные сделаны по типу наших, вместимость – пятьсот солдат. На каждые четыре – одно судно с провиантом и оружием. Положим, у них такое же соотношение. Значит, четыреста транспортных кораблей, под завязку набитых воинами. Двести тысяч. В рейдерской лодке помещается от восьмидесяти до ста человек. Допустим, сто. Тогда общее число – девяносто тысяч. Итого почти триста тысяч.
– Да, атри-преда.
– Сегодня утром пять тысяч эдур высадились у Первого Девичьего форта. Наши оседлали оставшихся лошадей и сейчас изо всех сил гонят в Предел Фентов, где стоит мой гарнизон.
– Напрашивается вывод, что это основная часть флота эдур или даже основная часть всей их самоубийственной нации.
– Нет, такой вывод не напрашивается. Мы никогда точно не знали их численности.
– Предел Фентов может обороняться неделями, атри-преда. За это время подоспеет подмога, и мы сомнем серых ублюдков.
– Моя команда магов в городе, – произнесла она после короткого молчания. – Три сомнительных чародея, один из которых пьет не просыхая, а двое других грызутся из-за старой обиды. Посмотри, как темно море под теми кораблями, финадд! Жители Трейта отлично знают, что это значит.
– Не понимаю…
– Отступай с нами, финадд. Или готовься сразу капитулировать.
Ее собеседник изумленно открыл рот.
Сумрак отвернулась и пошла к ведущей во двор лестнице.
– Я сдаю Предел Фентов.
– Атри-преда! Мы можем отойти в Трейт! Мы все!
Она остановилась на третьей ступеньке.
– В Каттерском море засекли третью флотилию. Нас уже отрезали.
– Странник нас возьми!
– Если бы он только мог… – тихо пробормотала она.
Вопросы закончились. Началось вторжение.
Мой город падет. В который раз.
Глава шестнадцатая
Старая сточная канава когда-то была рекой – задолго до того, как хижины снесли и господа воздвигли свои каменные палаты. Сегодня речные берега усыпаны мусором, слоями дурно пахнущего ила, что кишит грызунами. И в груди моей пылало темное пламя безмолвного гнева, когда я шел по дороге в поисках давно утраченного звука – голоса вольного потока, перебирающего языком речную гальку. О, сколь ярко помню я те гладкие камни, сокровища, радовавшие детскую душу своей округлостью и тем, как от единственной капли дождя или слезинки сухой камень вновь расцветал, вспоминая свои изначальные краски… О, ребячье сокровище! и тем ребенком был я, и сокровище принадлежало мне – а сегодня утром я увидел на гниющем берегу свое собственное дитя. Стоя на коленях в грязи, мой сын играл черепками – но черепки не знают иного цвета, кроме серого, даже когда омыты потоком слез.
У врат Трейта. Неизвестный фент
Кажется, ты всего лишь моргнул, но за сомкнутыми веками успело пролететь видение. И многое принести с собой – метания, потерю ориентации, бурю смешанных чувств. Удинаас обнаружил, что соскользнул вниз по склону и теперь устроился в опасной близости к самому краю обрыва, а руки и ноги его – затекли и ноют. Солнце успело спуститься, хотя и ненамного. Из ладони Пернатой Ведьмы выпали две половинки сломанной плитки, звякнули о камень и мгновение спустя полетели вниз, к булыжникам и кустам.
Удинаасу хотелось закричать, дать волю своему горю и тому гневу, что скрывался еще глубже. Только что необычного в том, что тобой снова воспользовались? Что нового, если тебе не на что надеяться, незачем жить?.. Отодвинувшись подальше от края утеса, он осмотрелся.
Армия внизу пришла в движение.
– Нам нужно возвращаться, – сказал Удинаас.
– К чему?
Резкий, горький вопрос.
– К тому, чем мы были прежде.
– Мы были рабами, Удинаас!
– Да.
– Я сыта этим! Сыта по горло!
Он обернулся. Она уже села, откинула волосы с лица и теперь жгла его яростным взглядом.
– С такими мыслями нельзя жить.
– Что значит «нельзя»?
Она отвернулась. Не хочет меня видеть, решил Удинаас. Не хочет понимать.
– Мы идем на Трейт, Пернатая Ведьма.
– Завоевывать… Порабощать…
– Это мелочи, – пробормотал Удинаас, осторожно поднимаясь на ноги. Протянул руку Пернатой Ведьме. – Майен ждет тебя.
– Она стала меня бить!
– Знаю. У тебя не получается прятать синяки.
– Она срывает с меня одежду. Использует меня – так, чтобы мне стало больно. У меня теперь постоянно все болит!
– Ну, – задумался Удинаас, – он-то с ней подобного не делает. Хотя обходится и без особой… нежности. Думаю, он слишком молод. А она не в силах его вести. Научить его, как надо. Поэтому она… несчастна.
– С меня достаточно твоего «понимания»! Достаточно, должник! Мне все равно, что она чувствует, я не хочу брать себе ее тень, пытаться увидеть мир ее глазами! Все это совершенно неважно, когда она выкручивает, кусает, толкает… Просто замолчи, Удинаас! Молчи! Не говори ничего.
– Возьми меня за руку, Пернатая Ведьма. Нам пора.
– Я в эту руку зубами хочу вцепиться!
Знаю. Он промолчал.
– Так значит, он не делает ей больно, да?
– Физически – нет, не делает, – подтвердил Удинаас.
– Верно. А вот то, что он ей все-таки делает, – она подняла глаза, ловя его взгляд, – я делаю тебе.
