Вздохнув, Тегол перевел взгляд на присланного Брисом безымянного телохранителя. Вернее, одного из телохранителей. Трое братьев почти не отличались на вид, и ни один так и не назвался. Облик их не имел целью внушать ни почтения, ни страха. Неподвижные лица с плотно сжатыми губами и щелочками вечно сощуренных глаз – да уж, на роль приятных собеседников парни мало годились.
– Вас хоть собственные-то приятели различают? – полюбопытствовал Тегол. – Понимаю, странный вопрос. Но вам-то, наверное, не привыкать к странным вопросам от тех, кто видел вас там, где вы не были, – я имею в виду, что там мог бы присутствовать, а равно и отсутствовать, любой из вас. Не могу не прийти к выводу, что наилучший способ избежать в таких случаях дальнейшей путаницы – вообще не отвечать на подобные вопросы. Надо полагать, вы давно уже об этом договорились. Впрочем, если вы действительно неразличимы, то вам и договариваться-то не понадобилось. Самое лучшее – это когда все ясно без слов.
Пьяный далеко внизу выбрался из канала, изрыгая многоязыкую ругань – Тегол и не подозревал, что на свете столько разных наречий.
– Вот послушай-ка, разве это не чудовищно? Столько слов, наверняка крайне оскорбительных, да еще и высказанных с подобным чувством… Эге, да ведь это не пьяный, а мой слуга!
Махнув рукой, чтобы привлечь внимание, Тегол крикнул вниз:
– Бугг! Чем ты там занят? Неужели я за это тебе плачу?
Мокрый слуга задрал голову и что-то проорал в ответ.
– Что? Что ты там сказал?
– Вы… мне… не… платите!
– Ну, давай, ори громче, пусть каждая собака знает!
Тегол проводил взглядом Бугга, который, добравшись до мостика, пересек его и скрылся из виду за близлежащими строениями.
– Ай-яй-яй! Пора всерьез обсудить со стариной Буггом его поведение…
Снизу вновь послышалась ругань, потом заскрипела лестница. Наконец показалась макушка Бугга, следом – заляпанное грязью лицо.
– Ну и что же? – вопросил Тегол, уперев руки в бока. – Надо полагать, я куда-то отправил тебя с серьезным поручением, а ты чем решил заняться? Падениями в канал? Можно подумать, это одно из дел в твоем списке? Подозреваю, что нет.
– Вы что же, меня распекаете?
– Естественно. О чем ты только думал?
– Надо полагать, я чувствовал бы сейчас вину, если бы вы и вправду посылали меня с поручением. А так-то я всего лишь вышел прогуляться, лунный свет меня зачаровал, и…
– Стой где стоишь! Назад! Назад!
Бугг застыл на месте, потом осторожно отступил.
– Ты чуть не раздавил Эзгару! Думаешь, у него был шанс увернуться? Боюсь, ни малейшего! – Шагнув вперед, Тегол опустился на колени рядом с насекомым, медленно ползущим по шероховатой поверхности крыши. – Смотри, как он перепугался!
– Откуда вы знаете? – удивился Бугг.
– Он пополз в обратную сторону – надо думать, не от хорошей жизни.
– Послушайте, хозяин, я его вам принес, просто чтобы позабавить, – кто ж знал, что вы его приручить решите?
– В тебе, Бугг, нет ни капли сентиментальности. А Эзгара, напротив, вдвойне… э-э…
– Яйцеобразен?
– И в самом лучшем смысле этого слова! – Тегол бросил взгляд на телохранителя, который, как всегда невозмутимо, взирал на него. – Видишь, он тоже со мной согласен. Ну или кто-то из его братьев. Когда Эзгара ползал по его лицу, он и глазом не моргнул.
– Каким же образом Эзгара попал ему на лицо, хозяин?
– А у другого – по безрукавке, и он тоже не дергался. Такова, Бугг, истинная добросердечность, смотри и учись.
– Непременно, хозяин.
– Кстати, понравилось ли тебе купание?
– Не особо.
– Хочешь сказать, ты просто оступился?
– Мне показалось, что кто-то шепчет мое имя…
– Шурк Элаль?
– Нет.
– Харлест Эберикт? Кубышка? Главный следователь Рукет? Лучший крысолов Ормли?
– Нет.
– Может быть, тебе просто померещилось?
– Все может быть. К примеру, меня, похоже, преследуют крысы.
– Наверное, так оно и есть. Одна из них и прошептала твое имя.
– Звучит не слишком-то приятно, хозяин.
– Не могу не согласиться. А мне приятно, что мой собственный слуга якшается с крысами?
– Вы предпочли бы голодать? – усомнился Бугг, извлекая что-то из-под рубахи.
– Нет! Ты не…
– Успокойтесь, это всего лишь кошка. – Бугг извлек освежеванное, без головы и лапок тельце. – Боюсь только, не без привкуса, что дает канал.
– Очередной подарок от Рукет?
– Как ни странно, нет. Прямиком из канала.
– Фу!
– Судя по запаху, еще довольно свежая…
– А что это за веревочка?
Слуга приподнял кошку повыше, ухватил двумя пальцами свисающую с нее веревку и, перебирая ее, добрался туда, где веревка исчезала в мясе. Потянул за нее, потом хмыкнул.
– Что там такое? – полюбопытствовал Тегол.
– Веревка заканчивается большим зазубренным крючком.
– Ух ты.
– А с другой стороны оборвана… То-то мне показалось, что, падая, я за что-то зацепился. – Бугг отделил ломтик мяса с бедра кошки, разорвал его пополам и положил по обе стороны от Эзгары. Насекомое принялось за ужин. – В любом случае мяса у нас теперь на две, если не на три трапезы, надо лишь ополоснуть. Нам, хозяин, вообще в последнее время везет.
– Действительно. – Тегол призадумался. – Придется быть поосторожней. Хорошо, есть ли для меня новости?
– Надеюсь, хозяин, вы понимаете, что Герун Эберикт должен был убивать в день в среднем по десять-пятнадцать человек, чтобы выполнить годовую норму? Неужели у него есть время для чего-то еще?
– Он мог набрать для этого банду наемников, таких же безумных, как и он сам.
– Тоже верно. Так или иначе, Шурк куда-то пропала, так что Харлест и Ублала теперь очень расстроены…
– Харлест-то почему?
– Так ему теперь, кроме Ублалы, больше некому похвастаться новыми клыками и когтями, а тот был не слишком-то восхищен – настолько не слишком, что затолкал Харлеста в саркофаг и запечатал крышку.
– Бедный Харлест.
– Ну, он быстро успокоился, – заметил Бугг, – и теперь предвкушает, как эффектно воскреснет. Знать бы еще, когда.
– А вот Шурк Элаль меня беспокоит.
– Почему?
– Выходит, она не передумала. И собирается-таки ограбить Депозитарий. Как бы даже не нынешней ночью.
Бугг покосился на охранника.
