Тегол отшатнулся, увлекая за собой Бугга:
– Похоже, ты был прав, идея действительно оказалась так себе.
Мелькали кулаки, слышались чавкающие удары и стоны. Посетители разбегались в разные стороны, на кухне орала кем-то придавленная впопыхах кошка.
– Нам лучше уйти, – вздохнул Тегол. – Только сначала закажи у официанта четыре бутылки вина поприличней, чтобы им было чем охладиться, когда закончат махать кулаками. Думаю, к рассвету они станут подругами не разлей вода.
– Что-то мне не верится…
– Глупости, Бугг, так оно всегда и бывает. А сейчас пойдем, пока они на нас не накинулись.
Они удалились – разумеется, следуя за телохранителем. Снаружи Тегол стряхнул с рук воображаемую пыль.
– В конце концов, вечер удался, не правда ли? По дороге домой надо раздобыть дровишек или по крайней мере чего-нибудь их заменяющего. Кошка ждет, но жарить-то ее на чем-то надо?
Доносящийся из ресторана треск неожиданно усилился.
– Судя по звукам, больше всего дров сейчас будет именно здесь, – заколебался Тегол.
– Лучше не рисковать, хозяин.
– Тоже верно. В таком случае веди нас, Бугг. Домой!
Глава восемнадцатая
Ожидание стоит в одиночестве,
Заполняя собой обширную пустоту
Палаты, запертого ларца,
Фальшивое дно которого – иллюзорный
Пьедестал, а на нем, на четырех резных ножках,
Изображающих носильщиков паланкина,
Восседает трон, свидетель грядущей славы
Того дня, когда охотники вернутся
Из полумрака вырубленных лесов
В отчаянной погоне за призраками
Властителей и соискателей, однако
Он непоколебим и полон важного безразличия,
Которое есть всего лишь бесплодное терпение.
Ожидание всегда стоит в одиночестве
Перед этим вечно пустым,
О, столь вечно пустым троном.
«Обитель Пустого Трона». Керруликт
Молодой нерек сидел на корточках на границе священной земли, вокруг вился пепел, змеящаяся река несла потоки грязи в мертвый залив. Остальные, усевшись в кружок у ритуального кострища, продолжали спорить. Молодой нерек знал: нужно лишь подождать.
Священная земля. Они собрались здесь, а вокруг бушевали магические бури, что уничтожили деревню хиротов и повергли наземь лес. Пожары, полыхавшие несколько последующих дней, их тоже не коснулись. Теперь зола остыла, искры больше не плясали на ветру, а запруду из раздувшихся тел лесных животных в устье реки прорвало прошлой ночью и унесло в море, к поджидающим там акулам.
Брат по ножу подошел и присел рядом.
– Их не пускает страх. Но тот же самый страх заставит их согласиться.
– Знаю.
– Я поверил тебе сразу же, как только ты рассказал про сны.
– Да.
– Наш народ не видел снов с того дня, как нас покорили летерийцы. Наши ночи опустели, и мы решили – так оно и будет, пока не умрет последний из нас и народа нереков не станет. Но я видел истину в твоем взгляде. У нас с тобой на двоих один нож. Я не усомнился.
– Знаю, брат.
Старейший из нереков окликнул их сзади голосом, хриплым от гнева:
– Решено. Вы пойдете оба. Древними путями, чтобы не задерживаться.
Молодой нерек и его брат по ножу встали и повернулись к говорящему.
– Идите, – кивнул тот. – Разыщите Халла Беддикта.
Двое нереков ступили на хрустящую золу и зашагали на юг. Возвращение снов открыло и древние пути, через миры и между мирами. Дорога не будет долгой.
Фир Сэнгар привел его на уединенную полянку; звуки готовящейся к выступлению армии доносились сюда приглушенно и как бы издалека. Стоило Труллу сделать первый шаг на открытое место, как брат повернулся. В горло Трулла уперлось предплечье, а вес Фира толкал его назад, пока Трулл не уткнулся спиной в ствол.
– Ты будешь молчать! Чтоб никто больше, включая меня, не слышал твоих сомнений! Я не убил тебя на месте единственно потому, что ты мой брат. Трулл, ты понял?
Ему с трудом удавалось дышать, однако он даже не шелохнулся, глядя брату прямо в глаза.
– Почему ты не отвечаешь?
Он по-прежнему не проронил ни слова. Скрипнув зубами, Фир убрал руку и отступил на шаг.
– А может, все-таки убьешь? – Трулл, все еще опираясь спиной на ствол, улыбнулся. – Лучше всего ударом сзади. Ножом, без предупреждения. В противном случае, боюсь, тебе придется нелегко.
Фир отвернулся, потом кивнул:
– Да.
– Ножом в спину.
– Да.
– Потому что, будь у меня в руках копье, каждый из нас может умереть с равным успехом.
Ярость стала постепенно уходить из взгляда Фира.
– Этому нужно положить конец, Трулл. Вот-вот начнется битва…
– Ты сомневаешься в моей способности сражаться?
– Нет, в твоем желании.
– Что ж, тут ты сомневаешься справедливо. Однако я выполню твои приказы. И стану убивать летерийцев ради тебя.
– Ради императора. Ради нашего народа…
– Нет, Фир, ради тебя. В противном случае тебе действительно стоило бы усомниться в моей способности сражаться. Лучше всего – даже удалить меня от командования. И от всей этой абсурдной войны. И услать меня подальше, в самые северные деревни ден-ратов – надо думать, там найдется тысяча-другая эдур, отказавшихся от похода.
– Никто не отказался.
– Да быть не может!
– Разве что горстка.
– Думаю, побольше, чем тебе кажется. Предупреждая твой вопрос – я и сам подумывал к ним присоединиться.
– Рулад бы тебе не позволил. И был бы вынужден тебя убить.
– Знаю.
Фир принялся расхаживать по полянке.
– К’риснаны говорят, что Рулада вчера убили. В Трейте. А потом он вернулся. Брат, сомнений больше нет. Императора не остановить. Его мощь отныне будет только расти…
– Ты все понял неверно.
Прервав речь, Фир озабоченно оглянулся.
– Что ты имеешь в виду?
– «Императора не остановить». Мне это видится совсем не так.
– Очень хорошо, Трулл, и как же тебе это видится?
– Наш брат обречен умирать раз за разом. Умирать, восставать, потом снова умирать. Наш с тобой брат, Фир, наш младшенький. Вот как мне это видится! И ты хочешь, чтобы я подчинился той силе, которая с ним это делает? Чтобы я ей служил? Поставил ей на службу свое копье? Построил для нее империю? Думаешь, он умирает безболезненно? Без страха? Шрамов не остается? Как ты полагаешь, Фир, сколько времени он сможет сохранять рассудок? Юный воин в жуткой золотой броне, но плоть под ней изранена и искалечена, оружие врагов раз за разом пронзает его – а он знает все, знает, что его будут убивать опять и опять…
