– Привет от благодарных партнеров, – хмыкнул Удинаас.
– Может быть. Кто это сделал, так и не выяснилось. А Тегол как воды в рот набрал. Я лишь через год соединил ниточки, и то не все… О чем бишь я? Тегол – финансовый гений дьявольского размаха. Он и нищий? Не смешите мои тапочки. Отошел от дел? Такого не может быть. Со временем я научился лучше отслеживать махинации братика. Хальдо – не единственный ростовщик, работающий на Тегола.
– Выходит, я – должник семейства Беддиктов? – спросил Удинаас, когда они остановились перед императорской палаткой.
– Уже нет. Я отменяю твой долг. Не сходя с этого места. Уверен, что Тегол меня простит, если, конечно, удастся прижать его к стенке.
Удинаас посмотрел на Халла долгим взглядом.
– Понятно. В знак взаимности?
– А вот с тебя я ничего не рассчитываю получить, Удинаас.
– Отлично. Ты быстро усвоил урок.
– Беседовать с тобой – одно удовольствие, – с порога ответил Халл Беддикт.
Удинаас скромно улыбнулся.
Лицо, шею и грудь сидящего на троне заливали ручьи пота, струившиеся между и поверх облепивших тело золотых монет. В глазах императора светилось осознание жуткой истины. Его трясло как от укуса бешеной собаки.
– Уди-и-наас, – прохрипел он, – как видишь, мы здоровы.
– В южных краях, император, встречаются странные болезни…
– Мы не болели. Мы… странствовали.
Кроме них, в палате никого не было. Ханнан Мосаг пошел разбираться с частями, в которых вспыхнули угрожавшие единству армии межплеменные распри. Майен не отходила от других женщин – прошел слух, что скоро явится вызванная к’риснан Урут Сэнгар. В палатке императора висел запах кислого пота.
– Очевидно, путешествие выдалось долгим и трудным, – сказал Удинаас. – Хотите выпить вина? Перекусить?
– Пока нет. Мы… кое-что сделали. Нечто ужасное. Ради альянса. Когда мы ударим по летерийской армии у стен Летераса, ты увидишь, какую победу мы одержали. Мы… рады. Да, рады.
– Но напуганы собственной силой.
Бегающие глаза императора остановились на Удинаасе.
– Похоже, от тебя ничего не скроешь. Да, напуганы. Мы… затопили целый мир. Наши корабли скоро пройдут по фрагменту Куральд Эмурлана искать клан наших предков. И поборников… – Рулад вцепился ногтями себе в лицо. – Я затопил целый мир!
Надо его чем-то отвлечь, подумал Удинаас.
– Поборников? Кто это такие, император?
– Достойные соперники, Удинаас. Искусные воины, превосходящие даже наших. Без них мы не справимся.
– Чтобы укрепить вашу силу.
– Да. Нужна сила. Многое еще предстоит сделать…
Удинаас украдкой осмотрелся по сторонам.
– В таком случае ваш страх оправдан.
– Почему? Объясни.
– Страх – свидетельство мудрости, понимания своей ответственности.
– Мудрости? Ну конечно! Мы раньше упускали это из виду. Нам страшно, потому что мы умнеем.
Ох, бедняжка. Хоть бы не рассмеяться.
– Чем вы привлечете этих… поборников?
Рулад, дрожа от озноба, выставил правую руку с мечом.
– Кто из них удержится, чтобы не откликнуться на мой зов? Только тот, от кого и так нет проку в сражении. Никуда они не денутся, даже если пока сомневаются. Мир широк, Удинаас. Шире, чем ты думаешь. Есть другие империи и земли, великие народы и расы. Мы отправим дальние экспедиции и найдем тех, кто нам полезен. А когда-нибудь всех завоюем. До последнего королевства. До последнего континента.
– Поборников следует обмануть, император. Пусть думают, что, убив вас, они одержали победу. Должно казаться, будто вы бросили им вызов самонадеянно. Нельзя допустить, чтобы они узнали о власти меча и его влиянии.
– Верно говоришь, Удинаас. Мы вдвоем определим лик будущего. Ты ни в чем не будешь нуждаться.
– Государь, я и так ни в чем не нуждаюсь. Мне не нужны обещания. Ой, извините… Я хотел сказать, что действую не ради обещаний.
При виде внезапной му́ки, скорби и тоски в черных глазах Рулада у раба все сжалось внутри, отчего он чуть не отвел взгляд в сторону.
– Теперь можно и вина выпить, – глубоко несчастным тоном предложил император. – Два бокала – только ты да я. Давай выпьем, ни о чем не думая. Если под разговор, то лишь о пустяках.
Удинаас подошел к столу, на котором стоял кувшин летерийского вина.
– Я однажды был в Дреше, – сказал он, до краев наливая два бокала. – Ел копченого угря из реки Моховой. Хотите, расскажу историю о тамошних речных угрях?
Раб приблизился с бокалами к трону.
– Разговор не о важном?
Удинаас, чуть подумав, кивнул.
– В таком случае хотим.
Сэрен Педак и гвардейцы скакали во весь опор, приближаясь к Диссенту. Древние крепостные стены давным-давно растащили по камешку местные стройподрядчики, и город хаотически разрастался, проглатывая общинные земли и сельские угодья. А теперь сам был проглочен тремя ставшими на постой армиями.
– Дикая Багровая бригада, батальон Змеиных Ремней, бригада Рубак, – перечисляла Сэрен, рассматривая штандарты.
– Сможем ли мы проехать прямо через их порядки? – спросил Стальные Прутья.
Девушка, обернувшись, кивнула.
– Думаю, да. Извините, что отвлеклась. Просто меня сильно удивило, как мало в городе передовых частей…
– Здесь неудобно вести сражение, – прикинул Поклявшийся. – Вряд ли король намерен ждать эдур в этом месте. Ну-ка, сможешь ли назвать позицию получше?
– Крепость Бранс на холмах в нескольких лигах на северо-восток от Диссента.
– Диссент – ближайший крупный город?
– Второй после Летераса.
– Тогда здесь лишь временный лагерь. Когда тисте эдур подойдут ближе, все три армии выступят к крепости Бранс. При условии, что у местного воеводы есть хотя бы начатки мозгов. В любом случае, остальные летерийские войска вполне могли уже выдвинуться к башне, оставив в городе только тех, для кого хватит припасов.
– Надеюсь, ты прав. Но даже если так, вряд ли это что-либо изменит.
– До моря далеко, Сэрен. Демон, которого эдур посадили на цепь, сюда не достанет. Это несколько выравнивает шансы.
А ты, я погляжу, оптимист!
– До Дальней башни – еще сутки, в Летерас прибудем на следующий день, задолго до заката.
– Быстрее никак нельзя, аквитор? Может, солдаты в лагере согласятся поменять лошадей?
– Если я потребую.
– Как аргумент – твое желание встретиться с королем?
– Именно.
