Женщина крепкая, с двумя сотнями доксов она, скорее всего, справилась бы – не зацепись страховочная веревка за спинной плавник трехсоткилограммовой рыбы-волка. Хищник поднялся на поверхность взглянуть на пловца – и снова ушел на глубину, утащив за собой Шурк.
Рыба-волк редко заходит в канал и ест только мужчин. Женщин – никогда. Никто не знает почему.
Шурк Элаль утонула.
Но, как выяснилось, есть мертвецы и есть мертвецы. Шурк и сама не знала, что ее прокляла одна из ее бывших жертв. Проклятие было полностью оплачено и утверждено Пустым Храмом. Так что, хотя легкие наполнились грязной вонючей водой, хотя сердце остановилось и исчезли все признаки работы тела и разума, когда ее в конце концов вытащили из канала, Шурк – облепленная грязью и растерянная – поплелась домой.
С тех пор от нее шарахались все живые, даже преступники и бездомные. Проходили мимо, как будто она призрак.
Ее плоть не гнила, только кожа отличалась нездоровой бледностью, нисколько не пострадали ее реакция и ловкость. Она могла говорить. Видеть. Слышать. Думать. И все это ее не радовало.
Бугг нашел Шурк там, где и предложил искать Тегол – в переулке за борделем. Как и каждую ночь, она прислушивалась к несущимся из окон наверху стонам удовольствия – настоящего или наигранного.
– Шурк Элаль.
Вялый, мутный взгляд уперся в него.
– Я не дарю удовольствия.
– Увы, я теперь тоже. Я пришел предложить тебе контракт от моего хозяина.
– И кто он такой?
– Боюсь, пока не могу сказать. Работа для вора.
– А для чего мне богатства и награды?
– Думаю, это зависит от качеств награды.
Она вышла из темной ниши, где скрывалась.
– А что, по мнению твоего хозяина, мне нужно?
– Обсудим.
– Он знает, что я мертва?
– Конечно. И передает сожаления.
– В самом деле?
– Нет, это я выдумал.
– Меня больше никто не нанимает.
– Поэтому он и решил, что ты не занята.
– Никому не нравится моя компания.
– Ну, помыться не помешает, но он готов проявить снисходительность.
– Я с ним поговорю.
– Очень хорошо. В полночь.
– Где?
– На крыше. С кроватью.
– Он сам?
– Да.
– К нему в постель?
– Хм, не думаю, что он…
– Рада слышать. Пусть я и мертвая, но не податливая. Я приду. В полночь, на четверть удара колокола. Если он убедит меня за это время, хорошо. А нет, так нет.
– Четверти часа более чем достаточно, Шурк.
– Ты дурак, если так думаешь.
Бугг улыбнулся.
– Правда?
– Где Бугг?
– Скоро придет. – Тегол лег на диван, задрав ноги, и посмотрел на трех женщин. – Итак, по какому поводу вы устроили это безрассудное собрание?
Шанд провела шершавой ладонью по бритой макушке.
– Мы хотим знать, что ты затеял, Тегол.
– Именно, – сказала Риссар.
Хеджун стояла, сложив руки на груди; нахмурившись, она добавила:
– Нам не нужен телохранитель.
– Ой, я про него и забыл. А где он?
– Сказал, что ему надо собрать пожитки, – ответила Шанд. – Сейчас появится. Остальные его еще не видели.
– И поэтому не разделяют твоей радости.
– Она всегда преувеличивает, – сказала Риссар.
– Кроме того, – встряла Хеджун, – зачем нам вообще телохранитель? Мне все равно, какой у него…
Дверь склада скрипнула, и все обернулись.
Круглая физиономия Ублалы Панга робко появилась в дверях, прямо под козырьком.
– Уважаемый господин! – позвал Тегол. – Прошу, заходите.
Полукровка медлил. Его бледные глаза ощупывали Шанд, Риссар и Хеджун.
– Их три, – сказал он.
– Чего три?
– Женщины.
– Да, точно, – сказал Тегол. – И?..
Ублала нахмурился, недовольно надув губы.
– Не беспокойся. – Тегол приглашающе махнул рукой. – Обещаю, что не дам тебя в обиду.
– Точно?
– Абсолютно. Заходи, Ублала Панг, будь как дома.
Громадный человек открыл дверь шире и переступил порог.
Стало понятно, что в пожитки Ублалы штаны или набедренная повязка не входят. Он был голым, как и тогда на канале под водой. Впрочем, тоскливо отметил Тегол, одежда вряд ли скрыла бы такие причиндалы.
– Хочешь есть? Пить? Положи мешок… да, сюда. Садись… нет, на скамейку, не на стул – ты его сломаешь. Ублала, этим женщинам нужен телохранитель. Я думал, ты принял предложение Шанд…
– Я полагал, будет только она.
– А какая разница?
– Так сложнее.
– Пожалуй. Но большую часть времени ты… – Тегол замолчал, вдруг сообразив, что Шанд, Риссар и Хеджун с самого появления Ублалы не шевельнулись и не сказали ни слова. Боги, неужели это так важно…
Нисалл три года состояла первой наложницей короля. Никакой официальной власти к титулу не прилагалось, кроме той, что могла достичь сама женщина. В истории встречались разные варианты, зависящие от стойкости правящего монарха – и, разумеется, королевы и канцлера.
В настоящее время наложниц было шесть – молодые младшие дочери влиятельных семей. Надежная инвестиция в будущее и возможность привлечь внимание принца, а не только короля. Как и четыре консорта королевы, наложницы жили в отдельных помещениях дворца. Только первый консорт – Турудал Бризад – и первая наложница имели право общаться с кем-то кроме короля и королевы.
Брис Беддикт поклонился Нисалл, потом отдал честь преде Уннутал Хебаз. Присутствие первой наложницы в кабинете преды его не удивило. Нисалл давно решила, на чьей она стороне.
– Поборник. – Женщина улыбнулась. – Мы с Уннутал как раз говорили о вас.
– Точнее, – добавила преда, – мы строили догадки о содержании вашей сегодняшней беседы с финаддом Геруном Эбериктом.
– Преда, прошу прощения, что задержался с докладом.
– Зато теперь доклад хорошо отрепетирован, – сказала Нисалл, – раз вы уже отчитались перед первым евнухом и седой Куру Кваном. Так что нам можете изложить попроще.
Брис нахмурился, глядя на преду.
– Как я понимаю, Герун Эберикт остается одним из ваших офицеров, несмотря на звание королевского Вольника. Я удивлен, что он еще не доложил вам о подробностях сегодняшнего разговора.
