– А кто сказал, что не доложил? – спросила Уннутал. Потом махнула рукой. – Бессердечный ответ с моей стороны. Прошу прощения, Брис. Тяжелый день выдался.
– Извинения излишни, преда. Я забылся…
– Брис, – вмешалась Нисалл, – вы теперь королевский поборник. Нет такого места, где вы могли бы забыться. Даже при самом Эзгаре. Простите преду за резкость. Разговор с Геруном кого угодно выведет из себя.
– Он довольно самоуверен, – кивнул Брис.
– Заносчив, – хмыкнула Уннутал. – Он не дал вам повода вызвать его на поединок?
– Нет.
– Какая жалость, – вздохнула Нисалл.
– Зато я, похоже, получил предупреждение.
Обе женщины уставились на него. Брис пожал плечами.
– Мне напомнили, что его список пополняется.
– Он намерен убить Бурука Бледного.
– Думаю, да. Первый евнух осведомлен.
– Если бы об этом узнал король, – заговорила Нисалл, принявшись ходить по комнате, – он, вероятно, решил бы исключить Геруна из состава делегации. Королева и канцлер сочли бы это победой.
– При построении стратегии важно учитывать, кто что считает, – сказал Брис.
– Слова дуэлянта, – отметила Нисалл. – Но выгода королевы от отсутствия Геруна слишком велика. С другой стороны, так как Бурук Бледный действует по указаниям из ее лагеря, мы только выиграем от его отсутствия.
Брису стало не по себе от такого пренебрежительного отношения к человеческой жизни.
– Как сейчас Бурук?
– Рядом с ним наш шпион, – сказала преда. – Его мучает совесть. Он ищет утешения в белом нектаре с вином и в беспорядочных половых связях.
– А королева…
– Хочет войны, – договорила Нисалл, кивнув. – Безответственная, жадная, близорукая морская корова. Прекрасный партнер для самого тупого канцлера в истории Летераса. И рядом толстый послушный принц, рвущийся поскорее занять трон.
Брис поежился.
– Возможно, если Бурука замучила совесть, он согласится сменить курс.
– Под соколиным взором Мороха Невата? Вряд ли.
Поборник пристально посмотрел на Нисалл. Все это к чему-то ведет, вот только к чему…
Преда вздохнула.
– Геруну нужно добавить имя в список.
– Морох Неват?
– И это будет сложно.
– Да. Человек исключительный. Во всех отношениях. Несгибаемый.
– Кому он предан?
– Ну как же, разумеется, принцу. Но королевскому Вольнику не разрешено убийство родственников короля. Геруну понадобится обходной маневр.
– Первая наложница, я не постигаю мотивацию Геруна Эберикта. Мне недоступна природа его движущих сил.
– Мне доступна, – сказала преда. – Я точно знаю, чего он хочет. И думаю, мы сможем заставить его расширить список.
– Главный вопрос, – сказала Нисалл, – какую роль будет играть Халл Беддикт.
Брис отвел взгляд. Он чувствовал себя загнанным в угол. Не один брат, так другой.
– Я подумаю.
– Только недолго, финадд, – сказала Уннутал Хебаз.
– День, может, два.
– Договорились. До встречи, Брис.
– Спокойной ночи, преда, первая наложница.
Он вышел из кабинета.
В коридоре, отойдя на несколько шагов от двух часовых, дежуривших у двери, он остановился. Не думая о любопытных взглядах за спиной, королевский поборник стоял неподвижно.
В глазах охранников – обладатель трех титулов. Мастер меча, финадд и королевский поборник – все это вызывает зависть и восхищение. И наверняка они в недоумении. Он стоял, как будто остался совершенно один в огромном ошеломительном мире: взгляд устремлен куда-то внутрь, плечи понуро опущены. Они в недоумении, но короткое, мимолетное сочувствие уже сменилось более сильными чувствами – завистью и восхищением. И твердым убеждением, что суперспособности приносят многое, включая одиночество. И что с этим прекрасно можно жить.
– Здесь нет места чувствам, – сказал Тегол, – как ни жаль. Летерас не прощает. Мы не можем ошибиться. Во имя Странника, Ублала, успокойся. Ты посинел. Шанд, быть небрежной – это небрежность. Другими словами, нам нельзя так встречаться.
– Ты делом занимаешься? – спросила Риссар.
– Каким?
Бугг кашлянул.
– Завтра я беседую с королевскими архитекторами.
– Наконец-то! – выдохнула Шанд, сидящая за столом. – Пока все, похоже, тихо.
– Хорошо, – сказал Тегол. – Именно такого впечатления мы и добивались.
– Прекрасно, но это впечатление для посторонних. У нас его быть не должно, идиот.
– Приготовления, Шанд. Фундамент. Тут нельзя торопиться. А теперь мне пора.
– Что?
– Уже поздно, меня зовет постель. Приготовьте место для Ублалы. Дайте ему одежду. Может быть, оружие, с которым он умеет обращаться.
– Не оставляй меня здесь! – застонал Ублала.
– Так нужно для дела, – заверил его Тегол. – Ты здесь в безопасности. Правда, Шанд?
– Разумеется, – проворковала она.
– Прекрати. Или придется нанимать телохранителя для нашего телохранителя.
– Может, у Ублалы есть брат?
Тегол махнул рукой Буггу и направился к двери.
Они вышли на улицу. Кипела вечерняя жизнь. Лавки летом оставались открытыми допоздна, чтобы подзаработать в пик сезона. Тепло расслабляет и ведет к определенной ненасытности; позже, в разгар жары, останутся вялость и долги.
Тегол и Бугг свернули с большой улицы вдоль канала и пошли переулками, постепенно втягиваясь в бедные кварталы. Из тени к ним обращались голоса. Следом плелись растрепанные дети, грязными руками пытались потянуть Тегола за юбку и со смехом убегали. Вскоре и дети исчезли, дорога опустела.
– Ах, долгожданная тишина нашей округи! – вздохнул Тегол, подходя к дому. – Вечная кутерьма меня утомляет.
– У вас созерцательное настроение? – осведомился Бугг.
– Было. Спасибо, уже прошло.
Они вошли, и Тегол направился сразу к лестнице.
– Приберись тут завтра с утра.
– Не забудьте, к вам сегодня ночью посетитель.
– Не во сне?
Тегол забрался на крышу, закрыл люк и стоял, изучая звезды, пока она не вышла из мрака и не заговорила.
– Ты опоздал.
– Вовсе нет. Полночь. Как жизнь, Шурк?
– Не жизнь, а жалкое существование. День за днем, ночь за ночью. Шаг, другой, третий – и непонятно куда.
– А когда умираешь, это все меняется?
