Летери обнажил собственный меч. Неожиданно в грудь ударили мутные потоки, словно исчезла некая защита, оберегавшая его от губительного подземного мира. Клинок дергался и вертелся в руке с каждым ударом воды. Чтобы противостоять воину, понадобится скорость; значит, главная тактика Бриса – уклонение. Летерийская сталь меча не сломается от мощного удара, но вот рука – может.
Воин говорил на языке, которого Брис не знал, однако он все понял.
– Еще за одним? Я не намерен освобождать демонов из их магических клеток…
Дух сделал шаг вперед.
– Демонов? Здесь нет демонов. Только боги – забытые боги. Думаешь, вязь символов – тюрьма?
– А что мне думать. Я не знаю написанных слов…
– Сила в памяти. Сила в воспоминаниях – бог умирает, когда становится безымянным. Маэль создал это прибежище. Без имени бог исчезает. Совершенное преступление безмерно. Стирание имени, принуждение к новому, превращение в раба. Безмерно, смертный. И в ответ был создан я – охранять то, что осталось.
Подняв меч, воин сделал еще шаг.
Некоторые бойцы наносят невидимые раны еще до того, как обнажено оружие. В них, как полутень, видно обещание смерти. Текущая кровь ослабляет волю. Брис встречал мужчин и женщин с таким умением. И отвечал на него… весельем.
Охранник перед ним ощутимо обещал смерть.
Еще один тяжелый шаг. Сила под стать бурным потокам. Неожиданно все поняв, Брис улыбнулся.
Жестокий водоворот стих. Потоки вернулись в свое русло.
Громадный клинок метнулся справа налево. Брис отпрыгнул, а острие его меча нашло единственную достижимую цель. Летерийская сталь глубоко вонзилась между серебряными пластинками левой рукавицы.
Недалеко от сражающихся взорвался дольмен, удар потряс землю под ногами. Воин качнулся, потом обрушил свой меч рубящим ударом. Брис упал на спину, перекатился через плечо и вновь вскочил на ноги.
Меч воина вошел в базальт на четверть длины. И застрял.
Брис метнулся вперед. Поставил левую ногу рядом с охранником и двумя кулаками ударил в защищенную грудь.
Воин не упал, поскольку вцепился в застрявший меч.
Брис крутанулся и впечатал правый локоть в покрытое железом лицо. Боль пронзила его руку, когда голова противника мотнулась назад; летериец наклонился вбок, перехватывая левой рукой меч из онемевшей правой.
Воин потянул собственный меч, но тот не поддавался.
Брис снова прыгнул вперед и обрушил левый сапог на ногу охранника – на ладонь выше лодыжки.
Древнее железо вмялось. Кости хрустнули.
Воин качнулся вбок, но устоял, опираясь на застрявший меч.
Брис быстро отошел.
– Хватит. Я не желаю больше убивать богов.
Лицо в маске поднялось к Брису.
– Я побежден. Мы проиграли.
Летериец долго смотрел на воина, потом заговорил:
– Кровь, текущая из твоих рук, принадлежит этим выжившим богам?
– Ослабевшим.
– Они могут тебя вылечить?
– Нет, у нас ничего не осталось.
– Зачем течет кровь? Что, если она кончится?
– Это сила крадет храбрость – но с тобой не получилось. Предполагалось, что кровь убитых врагов… Неважно.
– А Маэль? Он не может тебе помочь?
– Он не появлялся тысячи лет.
Брис нахмурился. Куру Кван велел довериться интуиции. И ему не нравилось то, что должно было случиться.
– Я помогу. Я дам тебе свою кровь.
Воин долго молчал.
– Ты не понимаешь, что предлагаешь, смертный.
– Ну, я не собираюсь умирать. Переживу. Это поможет?
– Кровь умирающего или мертвого врага дает силы. Совсем немного – по сравнению с кровью живого смертного. Повторяю, ты не знаешь, что творишь.
– Мне кое-что нужно, страж. Я могу подойти?
– Мы бессильны перед тобой.
– Свой меч ты уже не достанешь, даже с моей помощью. Я дам тебе свой. Его нельзя сломать, так мне говорили. И я на самом деле не видел, чтобы летерийская сталь ломалась. Твой двуручный меч хорош только против тех, кто трусит и от этого становится медленным и неуклюжим.
– Похоже, так.
Бриса порадовали язвительные нотки в голосе воина. В признании поражения не было жалости к себе, но слушать его было неприятно. Брис взял меч за лезвие и протянул рукоять воину.
– Бери.
– Если я отпущу руки, я упаду.
– Хватит одной руки.
Страж высвободил руку и ухватил меч.
– Во имя Бездны, да он просто невесомый!
– Секрет ковки известен лишь моему народу. Меч не подведет.
– Ты со всеми поверженными врагами так обращаешься?
– Нет, только с теми, кому не хочу навредить.
– Скажи, смертный, в своем мире ты известный фехтовальщик?
– Так себе. – Брис стянул кожаную перчатку с правой руки и достал кинжал. – Эта рука еще ничего не чувствует.
– Приятно слышать. Хотел бы я сказать то же самое про свое лицо.
Брис надрезал ладонь; струйкой потекла кровь. Он положил окровавленную ладонь на руку воина, еще вцепившуюся в рукоять застрявшего меча, и почувствовал, как кровь просачивается между серебряными пластинками.
Воин развернул ладонь и сам железной хваткой ухватился за руку Бриса. Сломанная нога начала выпрямляться, укрепляться под громадным весом воина.
Бриса охватила внезапная слабость.
– Отпусти мою руку, – сказал воин, – иначе умрешь.
Брис кивнул, освободил руку и отошел, качнувшись.
– Жить будешь?
– Надеюсь, – сказал Брис. Голова кружилась. – А теперь, прежде чем я уйду, назови мне их имена.
– Что?
– У меня хорошая память, страж. Рабства больше не будет, пока я жив. И по ту сторону жизни я присмотрю, чтобы их имена не забылись…
– Мы древние боги, смертный. Ты рискуешь…
– Ты заслужил мир. Против тисте эдур – которые пришли поработить одного из вас – ты теперь будешь готов. Моя жизнь придаст тебе сил; будем надеяться, этого хватит, чтобы сопротивляться.
Страж выпрямился в полный рост.
– Сил хватит, смертный. И твоя жертва не будет забыта.
– Имена! Я чувствую, что уже таю…
Слова хлынули в его разум, лавина имен, и каждое клеймом отпечатывалось в памяти. Брис закричал от бесконечных слоев горя, желаний, жизни и смерти, от целых цивилизаций, обращающихся в руины и прах.
Истории. Сколько же историй, Странник…
