Пернатая Ведьма села на утоптанный пол, и все бросились занимать места – для нее такая расторопность после побоев была недоступна. Удинаас видел, как напряжены ее движения – интересно, в какой степени в своих страданиях она винит его. Майен была не более жестокой хозяйкой, чем другие эдур, и била, к счастью, редко. За серьезные проступки раба ожидала немедленная смерть, а если не собираешься убивать раба, зачем выводить его из строя?
На прошлых гаданиях дело не дошло до чтения плиток. Внезапное появление вивала вернуло Пернатую Ведьму из мира Обителей. Удинаас почувствовал в груди дрожь ожидания.
Внезапно наступила тишина – Пернатая Ведьма закрыла глаза и опустила голову; желтые волосы, словно занавес, закрыли лицо. Она вздрогнула, глубоко вдохнула и раскрыла пустые глаза, в которых росли пятна беззвездного ночного неба, и словно сквозь туман появлялись спирали света. Удинаас знал, что гадалка глядит в Бездну, лежащую в громадном забвении меж звезд. Там еще нет ни творцов, ни миров, которые они создадут.
А теперь Опоры. Огонь, Дольмен и Странник. Странник, который придает форму Обителям…
– Идите со мной к Обителям.
Рабы-летерийцы перевели долго сдерживаемое дыхание.
– Мы стоим перед Дольменом, и все так, как должно быть. – Однако говорила Пернатая Ведьма напряженным голосом. – Жить – значит бороться с Бездной. Мы растем – и добиваемся побед, мы перестаем расти – и оказываемся в осаде, мы умираем – и рушится наша последняя оборона. Такова правда Обители Зверя. Клинок и Кастет, этой войны нам не избежать. Старость расцарапала лицо и выклевала глаза Старцу. Он покрыт шрамами и утомлен битвами. Карга хихикает, плюясь горькой слюной, и дергается, когда летает во сне. Губы Провидца шевелятся, но ничего не слышно. Шаман плетет узор из мертвых на полях костей, зная, что ни один придуманный узор не сохранится. Следопыт идет уверенно и целенаправленно, чтобы скрыть, что он заблудился.
Пернатая Ведьма замолчала.
Рабы забормотали. Приглашение к Обителям вышло холодным.
Спаси нас, Странник, мы в беде. В жуткой беде.
Хулад потянул Удинааса за руку и махнул в сторону дальней стены, покрытой тенями, как грязными разводами. Там, спиной к стене, стояла фигура. Аквитор. Сэрен Педак.
Пернатая Ведьма молчала, напряжение росло.
Удинаас поднялся на ноги и направился через толпу, не обращая внимания на взгляды рабов, мимо которых он проходил. Он дошел до стены и двинулся вдоль нее к аквитору.
– Что-то не так? – спросила она.
– Не знаю…
Пернатая Ведьма снова заговорила:
– Костяной трон стоит, как престол, на который никто не сядет – ведь теперь его форма враждебна. Спинка трона изогнулась, ребра опустились, лопатки стали узкими и острыми. Руки, на которых должны покоиться локти правителя, поднялись – как морды волка, и в глазах горит дикая жизнь. Обитель Зверя обрела правителей-близнецов.
– Это невозможно, – пробормотала Сэрен Педак.
– И вот перед нами… Обитель Азатов. Ее камни кровоточат, земля волнуется. Молчаливый бесконечный вопль сотрясает ветви древних деревьев. Азаты в осаде.
Рабы зашевелились, послышались протестующие голоса.
– Обитель Льда! – крикнула Пернатая Ведьма; голова откинулась назад, зубы обнажились.
Снова тишина.
– Расколотая могильная плита! Трупы разбросаны у разбитого порога. Урквалл Яггутан таэзмалас. Их нет, чтобы все исправить. Их забыли, и лед не может вспомнить вес их шагов.
– Что это за язык? – спросила Сэрен Педак.
– Яггутский, – ответил Удинаас и захлопнул рот.
– А кто такие яггуты?
Он пожал плечами.
– Мастера Льда, аквитор. Неважно. Их уже нет.
Она ухватила его за руку и развернула к себе.
– Откуда ты знаешь?
– Обитель Дракона, – произнесла Пернатая Ведьма, покрытая капельками пота. – Элейнт Тиам пюраке сеторам н’браэль бюрас …
– Драконийские слова, – сказал Удинаас, неожиданно гордый тайным знанием. – «Дети матери Тиам, потерянные во всем, от чего отказались». Примерно так. Поэзия пропадает в переводе…
– Элейнты уничтожат все на своем пути, ища мести, – говорила Пернатая Ведьма скрипучим голосом. – Мы увидим это, когда настанет долгая ночь. Королева мертва и никогда не восстанет. Консорт корчится на дереве и шепчет с безумием о своем освобождении. Вассал исчез, влача цепи в том мире, где идти – значит жить, а остановиться – пропасть. Рыцарь шагает по своему пути и скоро скрестит клинки с собственной местью. Врата пышут диким огнем. Вивал…
Ее голова вдруг отшатнулась назад, как от удара; кровь потекла изо рта и из носа. Пернатая Ведьма ахнула, потом улыбнулась красными губами.
– Локи вивал ждет. Дама и Сестра танцуют друг вокруг друга, каждая на своей половине мира. Пьющий кровь тоже ждет, ждет, когда его найдут. Землемер знает о лихорадке в своей крови и шатается на краю обрыва…
– Кто-то прервал ее, – прошипела Сэрен Педак, отпуская руку Удинааса.
Но теперь он схватил ее, задержав. Она с удивлением посмотрела на него и попыталась освободить руку.
Он притянул ее к себе.
– Это не твой мир, аквитор. Никто не звал тебя. Стой молча… или уходи!
– Пустая Обитель стала… – Пернатая Ведьма улыбнулась еще шире, – …стала переполненной. Бойтесь братьев! Слушайте! Кровь плетет паутину, которая поглотит весь мир! Никто не спасется, не сбежит!
Правой рукой она рассыпала древние плитки по полу. Со стропил в конце сарая сорвались голуби, яростно махая крыльями, закружились в безумном вихре, роняя перья.
– Наблюдатели замерли, как каменные! Лица застыли в ужасе. Хозяйки танцуют с неуемной страстью. – Глаза Пернатой Ведьмы были закрыты, но она уверенно указывала на плитки по очереди, называя их хриплым скрипучим голосом. – Рыцари пробились через лед, и холодная тьма раскрывает смертельные объятья. Скороходы не в силах остановиться в мощном потоке, который тащит их вперед. Спасители…
– Что она говорит? – поразилась Сэрен Педак. – Она называет во множественном числе игроков Обители Пустого трона – это бессмысленно…
– …столкнулись, и оба обречены, а в разбитом отражении так же стоят Предатели; вот что ждет нас, нас всех.
Ее голос утих, голова наклонилась вперед, и длинные волосы закрыли лицо.
Голуби все носились и носились кругами – кроме них, в большом сарае ничего не было слышно.
– Претенденты на Пустой Трон, – прошептала Пернатая Ведьма горестным тоном. – Кровь и безумие…
Все застыли. Воцарилась полная тишина.
