– Спасибо, – мои руки дрожат, но я всё ещё уверена в себе и нём. Всё ещё… глупая.
Меня проводят на пятьдесят пятый этаж, и мужчина кивает девушке, поднявшейся с места при нашем появлении.
– Мисс Пейн? – Уточняет она.
– Да, это я.
– Пройдёмте, – она указывает на коридор, и я следую за ней, отмечая, как тихо тут, что даже тиканье часов можно расслышать в приёмной.
Она открывает передо мной дверь и пропускает в просторный офис, и я облегчённо вздыхаю, когда вижу знакомое хмурое лицо.
– Нас не беспокоить, – отдаёт указание Райли, поднимаясь с кресла.
– Хорошо, мистер Вуд, – девушка закрывает за собой дверь, а я продолжаю стоять, хотя такое облегчение, которое испытала при виде этого мужчины, сейчас выльется в моё безвольное падение на пол.
– Мишель, – видимо, по мне это стало сильно заметно, что Райли быстрым шагом выходит из-за стола и подходит ко мне, поддерживая за талию.
– Ты сейчас в обморок упадёшь, присядь. Воды? – Услужливо предлагает он, помогая мне дойти до дивана в углу, и опускает меня на него.
– Нет, спасибо. Сейчас я приду в себя, просто неслась по дорогам, как сумасшедшая. Столько эмоций, что меня тошнит уже от них, – кривлюсь я, глубоко вздыхая.
– Предположу, что случилось что-то крайне важное, раз ты пришла сюда и ко мне, – садится напротив меня на такой же диванчик.
– Да, хочу знать правду, Райли. Я имею право её знать, – начинаю я.
– Что ж, – он шумно вздыхает и отклоняется на спинку. – Попробую ответить.
– Ты до сих пор употребляешь наркотики? – Спрашиваю я, а лицо мужчины резко бледнеет, и он садится ровно. Его глаза распахиваются, и я вижу страх.
– Не скажу никому, я не болтунья, Райли. Только ответь. Он до сих пор связан с наркотиками, и ты до сих пор ими балуешься? – Уже не чувствуя себя так уверенно, как вначале, быстро говорю я.
– Он сказал тебе. Сказал тебе об этом! Чёрт! – он зло ударяет по дивану кулаком и поднимает на меня голову.
– Нет, я давно не употребляю. С университета забыл, что это такое. Кто тебе, вообще, сказал эту чушь, что Николас до сих пор в этом деле? Нет. Он, наоборот, борется против наркомании и алкоголизма. Он учредитель и глава комитета в нескольких центрах по излечению от этого. Он ненавидит то время, ненавидит! – Защищаясь, отвечает Райли, и я слабо улыбаюсь.
Да, он такой. Помогает всем, а себе помочь не хочет.
– Прости, но мне нужно это было знать. Я тебе объясню. Но у меня есть ещё несколько вопросов.
– Если они такие же идиотские, как этот, то лучше уходи. Я не желаю слушать этот бред про него. Я думал, что ты веришь ему, ведь он доверился тебе. Об этом он не рассказывал никому! И я…
– Подожди, не нападай на меня. У меня есть причина спрашивать об этом. Я была у отца, и мы поговорили. И боюсь, что дело дрянь, Райли. Но… прошу тебя, будь честен, потому что для меня… дня него… я это делаю только ради него, – сдавленно шепчу я.
– Ладно, давай, – кивает он, готовясь слушать меня.
И я нахожу человека, который молча, даёт мне высказаться, выплеснуть из себя весь страх, всё, что накопилось во мне за сегодня. Только за пару часов я получила сильнейший стресс, который сейчас отдаётся в слезе, скатившейся по щеке, и в недоверии, в новом лабиринте из чувств и правды. Даже забываю, как дышать, пока рассказываю о своём походе к отцу, а он слушает меня, серьёзно не перебивая. И когда замолкаю, наступает тишина, полная тишина, где мне кажется, можно услышать, как громко бьётся моё сердце в ожидании ответа.
– Ты уверена, что он не солгал тебе? – Нарушает гнетущую паузу Райли.
– Уверена. Сейчас ему и, правда, нет смысла лгать мне. Но я хочу услышать от тебя подтверждение или же, отрицание этого, – прочистив горло, произношу я.
– Николас не лечился в психиатрической клинике, его пыталась туда поместить мать, но дальше первого приёма дело не пошло. О том, что о нём нет информации – он подчищает своё прошлое. Начал это делать примерно с полгода назад, а за последние две недели вся его биография полностью изменена. Старого Николаса Холда не существует больше. Есть правильный сын, неженатый мужчина со стабильным заработком, окончивший университет Торонто. Вот и вся информация по нему сейчас. Что до настоящего времени и психотерапевта. Да, у него есть такой. Я настоял, потому что люблю его, он мой брат, даже если не по крови. Не мог больше смотреть, как он мучается, я думал, что это поможет ему. Но он не появляется там… два года. Поначалу ходил, высмеивал, а теперь совсем не посещает, но оплачивает услуги.
– А девушки? Он мне рассказал про троих. Двух он чуть не задушил, потому что они поцеловали его. А одну по неосторожности избил во время кошмаров, – вот эти слова больше всего приносят внутри печали и боли. Вот их я хочу искоренить из памяти и понять, кто есть кто.
Райли молчит, смотрит на меня как-то странно, что я ёжусь под его взглядом.
– Не могу поверить, что ты ушла от него, когда он так открылся. За что ты так с ним? За что предала его? – Неожиданно произносит он, а мои брови ползут вверх от удивления.
– Что? Он выгнал меня! Он сказал, чтобы я ушла из-за того, что я высказала своё мнение! И я здесь не по этой причине, хочу знать правду о том, что я спросила. Иначе будет плохо, поверь мне, будет очень плохо. А я хочу защитить его, поэтому ответь на мой вопрос, – зло цежу я слова. Неприятно осознать, что Ник говорил с ним обо мне, а со мной так и не соизволил.
– Всё, что ты тут наболтала и твой урод отец – неправда. Он не калечил до такого состояния, и я не знаю, что за девушка лежит в больнице. Это просто блеф или же твой папочка решил дальше издеваться над Николасом! Хотя, чему я удивляюсь? – Издевательски смеётся он.
Мои глаза от обиды из-за его слов наполняются слезами, и я поднимаюсь с дивана.
– Ты ничего не знаешь о моих чувствах. Ты не знаешь, как больно и как сильно я люблю его. Ты и понятия не имеешь, какая бывает ночь долгой, когда ты одна. Я отказалась ради него от всего. А он не захотел отказаться ради меня от прошлого. Что мне оставалось делать? Я дала ему время, но он так и не позвонил. Так и не появился. Даже не остановил меня, а толкнул в спину своими словами. И сейчас я рада, что это всё неправда. А я усомнилась, и знаешь, как это отвратительно? Нет, а усомнилась я, потому что доверия, полноценного доверия нет. Я боюсь его, боюсь всего, что связано с ним. Но вопреки этому страху иду к нему, пытаюсь… я пыталась. Но разве он оценил? Нет. И где он сейчас? Спокойно работает или же занимается своими делами, словно нас никогда не было? Скорее всего, и так. Ведь когда дело касается контроля над чувствами, то он в этом деле мастер. Только вот он контролирует их не для других, а для себя. Потому что трус. Потому что сам не может признаться в том, что я права. И лучше вот так издеваться надо мной, мучить меня, чем встретиться лицом к лицу. Я разочаровалась во всём, что касается любви. Поэтому не говори мне такое, не обвиняй меня в том, что это я его бросила. Потому что из-за него я осталась одна.
