– Это тот самый этаж, где проходит отдых. Многие уединяются, чтобы после вот таких сессий, заняться сексом и выплеснуть эмоции. Комнаты, уверен, уже все заняты, – он моргает, переводя, на меня взгляд.
– Бордель какой-то. Всё тут пропитано гнилью, как и каждый присутствующий. И это нравится? Эта боль возбуждает? Эти рубцы и эта кровь? – Сквозь ком в горле говорю, вставая с постели, и стирая руками с себя ощущения, что я вся в грязи. Мне требуется очиститься, смыть это с себя. Эту гадость. Это болото из извращений и садизма. Я даже и думать не могла, что это будет настолько глубоко неприятно. Ведь то, что я читала, ароматные ландыши, по сравнению с реальностью.
– Да, это очень возбуждает. Возбуждает каждого из нас, – медленно говорит он, подходя ко мне. – Пока ты не понимаешь этого, но пройдёт время, и ты осознаешь, что тебя тянет сюда. Тянет в эту жизнь.
– Глупости, никогда мне этого не понять и не принять. Всё намного отвратнее, чем я могла вообразить себе. Всё так ужасно, и я не знаю, что делать дальше. Уведи меня, пожалуйста, я хочу домой. Я больше не могу стоять, не могу дышать, – с болью прошу я его, поднимая голову вверх, и моля о помощи всевышнего.
– Ну что ты, – его руки ложатся на мои плечи, и он сжимает их. – Тебе нужно успокоиться, и я тут для этого. Мы не враги с тобой, Миша. Мы едины теперь, и я ведь рядом. Я здесь, я с тобой. Я помогу тебе.
Он притягивает меня к себе, как куклу, безвольную и слабую, потому что рассудок где-то затерялся. А в голове полный бедлам. И я вздыхаю на его плече, закрывая глаза, позволяя боли полностью овладеть собой. Это невыносимо.
– Ты сейчас зла на него. Он предал твои чувства. Он заставил тебя пережить самое жуткое, что возможно. Обманывал тебя всё это время, издевался и, уверен, обсуждал это всё с другом. С Райли. Они оба смеялись над твоей глупостью. Но я настолько восхищён тобой, дорогая, так восхищён твоей храбростью, твоей верой в людей. Ты самая невероятная женщина, что я встречал. Самая чуткая и добрая, и ты ведь готова была его принять со всем этим. Но он нарушил своё же слово. Он нарушил свои же обещания даже в нашем мире. Он не оправдал доверия, но есть другие мужчины. И они ценят таких женщин, как ты. Всегда будут оберегать, и защищать от таких, как он. Ты ему не нужна, ему нужна боль, и он увидит её в твоих глазах. Но разве тебе хочется ещё унижаться перед ним? Хочется снова терпеть всё это? Он не стоит этого, Миша, совсем не стоит, – его низкий голос, словно дурманит голову, и я тону в своём отчаянии и его словах. Они так громко отдаются в голове, что она плывёт, отказывая всему живому.
Всхлипываю в его объятиях, пока его руки гладят мою спину, а сам он подталкивает меня куда-то.
– Не плачь, твои слёзы – это дар для него. Не позволяй ему видеть твою слабость, но мне можешь доверить её. Он недостоин, недостоин ни грамма твоей жалости и любви. Ни грамма… ни крупицы, – шепчет он и я чувствую, как меня куда-то кладут. На что-то мягкое, а в голове просто нет мыслей, она отключается, как и силы покидают тело.
Чужие руки проходят по моему лицу, гуляя по телу: по груди, по бедру. И я мотаю головой от этих прикосновений, пытаясь оторвать его руки от себя.
– Тише, дорогая моя, сокровище моё, тише. Ты спросила, возбуждает ли меня это? Безумно, но больше ты, такая ранимая, такая нежная, податливая в моих руках. Прекрасная, а как ты плачешь? Так искусно, так невероятно волшебно, – его пальцы подхватывают платье и поднимают его.
– Прекрати, – шепча, открываю глаза и вижу уже приглушённый свет вокруг, а не такой яркий, как раньше.
– Не могу, просто не могу. Я ведь не чудовище, как он. Я буду нежен, обещаю тебе, ведь ты этого достойна. Ты должна наказать его за предательство, отмстить ему. И я рад помочь тебе в этом, только улыбнись и скажи мне, что ты моя.
Туман в голове продолжает держать моё сознание в цепких лапах, но вот глаза, эти светло-голубые глаза, наполненные вожделением и опасным блеском, словно ударяют меня по голове.
– Отвали от меня, – я упираюсь в его грудь руками, но моей силы не хватает, чтобы бороться.
Он перехватывает мои руки, сжимая над головой.
– И это благодарность? Эта вся твоя благодарность за то, что я сделал для тебя, – зло цедит он.
– А что ты сделал? Ты такой же, как они! Отпусти меня! – Кричу я, брыкаясь ногами, но он резко хватает меня за талию, переворачивая на живот, что утыкаюсь носом в шёлковое постельное бельё.
– Я хотел по-хорошему! Видит Бог, хотел, но ты упрямая, а это мне не нравится, – он пытается поднять моё платье, чтобы оголить ноги, но я двигаю ими, как и всем телом, пытаясь вырваться из этих обманчивых лап.
– Помогите! – Кричу я во всё горло, что это заставляет меня закашлять, но слышу в ответ только смех. Отвратительный и жуткий смех, наполняющий душу страхом.
– Вряд ли кто-то поможет. Твоему любовнику наплевать на тебя, а все остальные так заняты собой, что примут твои вопли за желание продолжать. Ты не в том мире кричишь, это лишь подстёгивает продолжать. Ты молишь о большем, – он с силой прижимает моё тело к постели.
– Отпусти меня! Роберт, ты не такой! Отпусти меня! – Продолжаю я кричать, но двигаться не могу, он заблокировал тело, как и руки, достигая своей рукой до трусиков.
Он прижимается ко мне своим членом, который я чувствую сквозь ткань кожаных штанов. И это отзывается в теле отвращением, что тошнота подступает к горлу, и меня начинает мутить от алкоголя, выпитого ранее, от паники в груди.
– Чувствуешь, сука, чувствуешь, как ты меня возбуждаешь, – он делает движение вперёд, скользя по мне своим органом, от которого мне становится тошно.
– Хватит! Прошу тебя! Отпусти меня! Отпусти! Ник! – Кричу я, вновь борясь с ним, но его пальцы уже забираются под мои трусики, и он ощупывает меня.
– Ник! – Из глаз выкатываются слёзы от предчувствий изнасилования. От затравленной души во мне.
– Не поможет! Не поможет он! Только я рядом с тобой, – говорит он мне на ухо, и его губы касаются моей шеи, затем ниже.
Чувствую, как он немного приподнялся с меня, и в этот момент я молю, чтобы хватило сил. И я так резко двигаю ногами, что сбрасываю с себя его и успеваю перевернуться. Но мой крик тонет в шуме извне. А мужское тело снова подминает моё, блокируя руки и раздвигая ноги.
– Нет! Нет! Отвали! Ненавижу! Отвали! – Со злостью собираю слюну и плюю в его лицо, мужчина замирает, замахиваясь для удара.
Жмурюсь в страхе ощущений боли, но неожиданное освобождение от давящего тела, как и сильнейший грохот оглушает меня, что я замираю. Наступает тишина, и только кряхтение Роберта где-то далеко разрушают её.
Приоткрываю глаза, а затем, распахивая их, смотрю на оголённую спину со знакомыми звёздами.
Так, лёжа на постели с раскинутыми ногами и разорванным сверху платьем, повреждения которого я даже не замечаю, смотрю на того человека, который убил меня не дотрагиваясь.
