– Да, знаю. Он сказал мне, всё отозвали и пригрозили газете судебным разбирательством за клевету, – перебивает он меня.
– А девушку? Вы проверили слова отца?
– Да, это тоже проверили. Мои люди встретились с газетчиками и взяли имена, документы. Но всё оказалось фальшивкой. Кто-то решил подставить меня. И я даже догадываюсь кто.
– Роберт? – Это имя даётся с особой тяжестью, и Ник кивает.
– Да. Но мои люди не доложили о том, что Люк привёз тебя к нему. Он вышел с другого входа, с заднего. И они его не увидели, решив, что вы находитесь дома. Думаю, его предупредил Роберт о возможной слежке за тобой. Люк тоже уволен, мало того…
– Не хочу знать, только одно – он жив? – Категорично перебиваю я его, мотая головой.
– Ни царапины, ни синяка. Только психологическое воздействие.
– Хорошо… хорошо, – медленно шепчу я.
– Я не знаю, как вести себя сейчас. Ты не позволяешь дотронуться до тебя, и я понимаю это. Но тебе следует поесть, выспаться, а завтра, может быть, что-то изменится. Только дай мне шанс, ведь я понял, в сравнении со всем понял, что не хочу, чтобы ты уходила, – он встаёт и пересаживается на постель.
– Мне нужно время, Ник. Мне надо подумать и самой решить всё, потому что сейчас я не могу. Просто не могу… не знаю, что сказать тебе. Всё оказалось слишком болезненно, слишком ужасно и отвратительно для меня. И я не смогу принять эту сторону твоей жизни, а ты отказаться. Это тупик, и из него нет выхода, – опускаю голову, а в груди так плохо, ещё хуже, чем было раньше. Потому что знаю, что не вернусь. Нет того смысла, ради которого сейчас мне стоит остаться.
– У меня много комнат, Мишель. Но я не хочу, чтобы ты ехала к нему, – говорит Ник.
– Я не могу видеть тебя, прости. Не могу сейчас видеть тебя, даже слышать слишком остро. Понимаю всё, что ты сказал. Но хочу уйти, просто уйти и побыть одной, – мои глаза начинает щипать, но я жмурюсь, не разрешая себе плакать. Потом, только бы он не видел.
– Хорошо, только ты обвинила меня в том, что я не задержал тебя в тот раз. А я не могу давить на тебя, как бы мне этого ни хотелось. И не потому, что мне легко видеть, как ты уходишь. Нет. А потому что вот такой я, считающий, что надо давать право выбора любому человеку и затем принять его выбор, как бы это ни противоречило внутренним ощущениям. Но я скучал… каждую минуту без тебя скучал. Мне не хватало мыслей о том, что ты здесь, что я увижу тебя, и ты улыбнёшься, заверив меня, что продолжаешь верить.
– Но я больше не верю. Себе не верю, Ник. Я должна подумать, и прости, что кричала. Даже этого вспомнить не могу.
– Ты была в шоке, это нормальная реакция. И я был в шоке, поняв, что ты была там. Я начал прокручивать в голове, как ты это всё увидела. Но всё было не так, я думал о тебе.
– Когда орудовал кнутом, думал обо мне? Спасибо, очень мило, – усмехаюсь я.
– Нет, ты поняла снова не так. Я думал о тебе, потому что точно знал, куда я поеду, и что буду делать дальше. Мне хотелось поскорее закончить, поэтому я и взял кнут, поэтому и полил вином удары. Это ускоряет процесс приближения сабспейса. И я изучил всё, что любит Лесли. Мои сессии длятся от часа и больше, а эта была быстрой даже для окружающих.
– Хватит, прошу хватит. Я не могу больше говорить об этом, меня начинает тошнить, – цежу я слова, и правда ощущаю неприятную волну в теле.
Она так резко поднимается по организму, что я сжимаю рот рукой, закрывая глаза.
– Мишель, ты… давай вставай, – Ник дотрагивается до моего оголённого плеча, и меня пронзает током, что вода, выпитая буквально недавно вырывается изо рта и попадает прямо на его одежду.
Меня рвёт настолько беспощадно, что я наклоняюсь вперёд, изливая всё на пол рядом с постелью. Ник подскакивает с места, словно не замечая того, что ему досталось немало. Он резко убегает, оставляя меня, кашляющую и полностью униженную, одну. Мне хочется разреветься от всего этого, но я, сжимая покрывало руками, закрываю глаза и издаю стон.
– Вот, держи, выпей. У тебя… чёрт, крошка, у тебя сотрясение. Не следовало мне говорить это, и ты никуда не пойдёшь, поняла? Никуда не пойдёшь, потому что это моя вина, только моя вина, и я не могу отпустить тебя. Я просто не могу, покричишь потом, а пока, пожалуйста, делай так, как я говорю, – рядом присаживается на корточки Ник, помогая мне сесть, и подносит бутылку ко рту. И сейчас я настолько обессилена, что меня не волнует то, как он нежно прикасается к моей коже, тут же отрывая руки.
Делаю глоток, затем ещё, пока спазмы постепенно отпускают меня.
– Я принесу тебе халат, ты умоешься, и мы перейдём в другую спальню. Хорошо? – Спрашивает он, и я киваю, больше не желая противиться ему. Хочу его заботы, даже сейчас. Хочу своего мужчину, а не того, кто рассказывал мне самые страшные подтверждения увиденного. Просто хочу жить. Жить рядом с ним сейчас, пусть слабая, пусть это будет жалостью. Но она нужна мне.
Ник возвращается с шёлковым халатом, набрасывая его мне на плечи, и помогает сползти на пол, не наступив на мою рвотную массу. Он ведёт меня к ванной комнате, поддерживая за талию, и оставляет у раковины.
– Мне надо переодеться, а ты пока умойся, – говорит он, включая воду, и я киваю ему.
Не смотреть на себя, а только плеснуть в лицо прохладной водой. Ник уходит в гардеробную, пока я ополаскиваю рот. Подняв голову, я смотрю всё же на себя, но не вижу ничего. Картинки ночи продолжают врезаться в голову, и я дотрагиваюсь до своих припухших губ. Поцелуй. Это было или же под действием шока я выдумала эту иллюзию? А если было, то это означает, что он не врёт. Что всё, что он делал, было лишь необходимостью. Это значит, что я могу… могу верить в него снова. Но он не упомянул об этом, даже словом не обмолвился. Неужели, придумала?
Мне требуется узнать, сделал ли он это, сделал ли это ради меня и будущего? Я быстро выключаю кран и протираю лицо полотенцем, бросая его. Голова кружится, но мне удаётся пересечь ванную комнату и приоткрыть дверь в гардеробную в тот момент, когда Ник стягивает с себя серую футболку, отбрасывая её от себя.
Замираю от ужаса того, что вижу. Тонкие полоски на его спине, изуродовавшие кожу, горят ярко-розовым цветом.
– О, господи, – шепчу я, закрывая рот рукой, и Ник поворачивается.
– Я же сказал. Я сказал тебе быть там, – со злостью говорит он.
– Что это? – Спрашивая, делаю шаг к нему, но он отступает от меня.
– Уходи, подожди меня в гостиной.
– Повернись, – я уже подхожу к нему, сжимающему губы и дышащему так быстро, что я распахиваю глаза, понимая, что он хотел ещё скрыть от меня.
– Повернись, Ник, – прошу, подойдя к нему вплотную.
– Мишель, уходи. Ты не должна это видеть, не сейчас. Не тогда, когда тебя только вырвало. Я заслужил это, я…
– Повернись, – уже настойчиво требую я, и он качает головой, медленно разворачиваясь ко мне спиной.
