– Какого хрена! – Со злостью толкаю, только что обернувшегося Люка, и он удивлённо летит на парней, под их дружный хохот.
– Эй, цыпочка…
– Язык проглотил, Маркус. И все свалите отсюда, – сухо бросает Люк, одному из ребят.
Я жду, пока последний из парней не скроется за дверьми, и оборачиваюсь к Люку, яростно раскрывая рюкзак.
– Ты совсем охренел, Лукас! Это уже ни в какие рамки… да даже твои тупые рамки не входит! Какого хрена ты следишь за мной? – Выплёскиваю я на него внутреннее перенапряжение, копаясь в рюкзаке и доставая пакетик с серьгами.
– Я хотел… Миша, послушай, – Люк понижает голос, подходя ко мне. Но я не позволяю ему даже коснуться меня, отступаю на шаг и швыряю в его лицо эти грёбаные серьги. Он кривится и даже не делает попытки поднять их, упавшие под ноги.
– Ещё раз узнаю, что ты позволяешь себе развлечения такого рода – прибью! – Повышаю я голос, звенящий от ярости.
– Миша, пожалуйста, послушай меня, – быстро произносит он, подходя ко мне, но я мотаю головой, с такой же, настойчивостью отодвигаясь от него.
– Нет, Люк. Зачем тебе это надо? Мы расстались! Я знать тебя не хочу, не думала, что ты полный псих, преследующий меня. Насмотрелся сериалов? Или возомнил себя куском золота? – Возмущаюсь я. Он резко останавливается, практически доведя меня спиной к дверям, и опускает голову.
– Холд. Ты с ним ведь, да? Я прошу тебя, Миша, брось его… он… я не могу сказать тебе, но он не тот, кто ты думаешь. Понимаешь? Ты ничего не знаешь о нём, а я волнуюсь за тебя… очень волнуюсь, потому что люблю, – тараторит он, а я замираю, удивлённо слушая его речь.
– Тебя не касается, с кем я встречаюсь. И это не Николас, а Марк… хм, я с ним, – отрезаю, разворачиваясь, чтобы уйти, но он подскакивает ко мне, задерживая мои последующие движения, кладёт руки на мои плечи.
– Миша… послушай… хоть раз в жизни послушай меня. Я работаю там, Роберт… он рассказал мне кое-что, когда я поделился с ним о нашей размолвке. Я был в отчаянии, знаю, что поступил, как больной осёл. Но я был зол, обижен и уязвлён. И он… не встречайся с ним, детка, забудь о нём. Да, он красив и состоятелен, но всё это кровавое. Понимаешь? Я боюсь за тебя… сильно боюсь, ведь ты даже не представляешь с кем связалась…
– Хватит! – Кричу, сбрасывая с себя руки Люка, и оборачиваясь к нему. – Хватит, я сказала. Повторяю, тебя не касается то, с кем я провожу время. Откуда тебе знать о Николасе Холде? По прибауткам Роберта, который ещё тот слизняк? Так вот, я больше поверю, что твой Роберт – инопланетянин, чем то, что деятельность Холда связана с кровью, как ты выразился. Ты не имеешь права оскорблять незнакомых людей. Ты никаких прав не имеешь, а тем более выслеживать меня!
– Блять! Ты слышала меня?! Твой Николас притворяется, Миша! Ты не нужна ему! Поверь мне, прошу… умоляю, поверь, потому что дальше будет хуже! Два амбала появились у меня как раз в тот же вечер, когда его шофёр отвёз тебя в закрытый ресторан. Они угрожали мне смертью! А ты… ты спокойно защищаешь его! Миша, он маньяк. Я столько услышал о нём, столько жуткого, что не хочу, чтобы ты попала под его обаяние… ты уже попала, раз спишь с ним! Как ты могла? – Люк срывается на крик, а мне внутри становится противно, что люди предпочитают верить всему, что говорят другие. Но никогда не усомнятся во лжи, до конца веруя в неё и распространяя, как смертельный вирус, ведь эти ядовитые слова – приятней для их восприятия, чем реальность.
– Кем ты стал? – Тихо ужасаюсь, качая головой. – Люк, ты следил за мной, хотя я в этом не нуждаюсь. Ты обливаешь грязью человека, который помог…
Моментально прикусываю себе язык, понимая, что уже сказала лишнее.
– Кому он помог? Да он никому не помогает! Никому! А ты дура…
– Бесполезный разговор, – обрываю его, глубоко вздыхая. – В общем, я предупредила тебя, Люк. Не хочешь по-хорошему, придумаю другой способ, и уж поверь, тогда берегись меня. А женской ненавистью можно на расстоянии придушить.
С этими словами я распахиваю дверь спортивного зала, как слышу в спину его слова:
– Я сделаю всё, чтобы доказать тебе… спасти тебя, Миша. Если надо, то пусть убьёт меня, но я не позволю… нас слишком многое связывало в прошлом. Ты стала мне родной и близкой, и я спасу тебя.
– Больной, иди лечись, – раздражённо фыркаю, не поворачиваясь к нему и направляясь в сторону аудиторий, где уже идут занятия.
Но слова Люка продолжают летать в моей голове, постоянно замирая на имени этого ублюдка Роберта. Уверена, вот на сто процентов уверена, что он специально сказал Люку. Мне следует предупредить Ника, что в его компании работает такой человек.
Останавливаюсь, когда разум находит иной вариант. Райли упоминал, что Роберт знает, кто Ник на самом деле, но знает ли он, что садист владелец корпорации? Если Роберт введён в курс дела о предпочтениях Ника, то и говорить это Люку может с его же подачи.
– Нет, – я издаю нервный смешок, мотая головой.
Нет, конечно, нет. Это глупости, которые меня заставил придумать Люк, он хотел, чтобы я поругалась с Ником, но я не буду этого делать. Нет. Я верю ему, я доверяю ему… я скучаю.
Не могу объяснить состояния, которое происходит со мной. Но если его нет рядом, то все события проходят мимо меня, я словно смотрю на всю жизнь со стороны и это серо. И я боюсь, каждую секунду боюсь, что больше никогда не увижу его. А если увижу, то у меня не будет возможности дотронуться, ощутить его руки, губы и услышать его голос, с поставленным низким тембром именно для меня. Словно я единственная. Словно любимая.
Переживаю, сильно переживаю, потому что Ник остался в Монреале. А эта неизвестность она как тонкая игла забирается под кожу и застревает там, дёргаясь каждый раз, и принося дискомфорт, когда я возвращаю все свои мысли к Нику.
Мне приходится тихо протиснуться в аудиторию и сесть сбоку, чтобы не нарушить монотонный голос лектора. Расположившись на лавке, я бросаю рядом одежду и замечаю, что мои руки трясутся. Адреналин от стычки с Люком.
Я невольно задумываюсь: когда мы переступили тот момент, означающий красную линию между нами и всеми вокруг? Откуда Люк может знать шофёра Ника и то, что встречаюсь я именно с ним. Ответ может быть только один – Роберт. И снова всё сводится к этому уроду, который договаривался с моим отцом. Да, у нас приняты выгодные браки, но я не хочу повторения истории моих родителей. Только сейчас я могу провести параллель с их холодной отчуждённостью и игрой по отношению друг к другу, и моих чувств к Нику. Я теперь кристально ясно вижу, что лучше никакого брака, чем вот такой, где каждый сам за себя и при удобном случае уколет больнее, ведь это родная кровь. И понимать, что моя сестра меня ненавидит, как и отец – ужасно и приносит неприятный осадок в душе.
Мой телефон вибрирует и я, вздохнув, достаю его, но тут же улыбаюсь, словно луч солнца ворвался в сердце, и оно ожило, сбросив оковы переживаний.
Ник: «Мишель, я в городе»
