Двигаюсь, как будто нахожусь в какой-то компьютерной игре, концентрируя зрение на цифрах, в которые судорожно пытаюсь попасть. Мне удаётся только с третьего раза и дверцы закрываются, защищая меня.
Моргаю, потому что воздуха не хватает. Мои руки проходят по горлу, а ногти царапают грудь, словно это поможет мне дышать. Почему так ярко? Почему меня тошнит?
Лифт пикает, и я делаю шаг в тёмное пространство, тут же обессиленно падая на пол, зная, что здесь мне ничего не грозит. Тело расслабляется моментально, больше не заставляя себя бороться за жизнь.
Сквозь туман в голове, слышу быстрое цоканье рядом, и мокрый нос утыкается в мой капюшон.
– Шторм, – хриплю я, когда из тела снова вырываются рыдания. Это облегчение, осознание того, что я добралась… смогла преодолеть всю боль и терзания внутри. Я приехала к нему.
Мне необходимо кого-то обнять, необходимо выплеснуть из себя страх, и я хватаюсь за шею собаки, вдыхая его запах, через слёзы и завывания жалуясь ему.
– Мисс Пейн? – Раздаётся передо мной удивлённый голос Лесли, и я поворачиваю голову к ней.
– Ник… мне нужен Ник, – шепчу я.
– Господи, у вас кровь. Вы в аварию попали? Мистера Холда ещё нет. Пойдёмте, давайте, мисс Пейн, – она подхватывает меня, сжимая талию и поднимая, ведёт за собой. Но идти я уже не могу, чуть ли не волоча ноги за собой, постоянно спотыкаясь и от нового падения в кристально чистой ванной, меня спасает Лесли, осторожно опуская на пол.
– Так, давайте я посмотрю. Скажите, вы попали в аварию? Что произошло? – Допытывается она, стягивая с меня верхнюю одежду, и замирает.
– Упала… это больно… очень больно, – отвечаю я трясущимися губами.
– Матерь Божья, сидите тут, ничего не делайте, я вызову нашего врача. Ни движения, мисс Пейн, – уже из спальни кричит она, оставляя меня одну.
Да я и не могу двинуться. В одну секунду все багряные краски боли резко включают, и я кричу от неё, с ужасом смотря на порезы, из которых продолжает течь кровь. Волна тошноты подкатывает к горлу, когда я замечаю, насколько глубоки раны, где можно увидеть мышцы. И меня рвёт, прямо на пол. Я упираюсь руками в него, изливая из себя горечь отцовской любви.
– Так, мисс Пейн…
– Мишель, – перебиваю её хрипом, вытирая рот рукой.
– Сейчас, так… боже, я даже не знаю, с чего начать. Давайте… о, чёрт, так много крови. Я вытру тут, а вы пока посидите здесь, – шепчет она, подхватывая меня подмышки и оттаскивая к стене.
– Где вы ещё поранились кроме рук и бедра? – Спрашивает она, присаживаясь рядом со мной на корточки.
– Ноги, – выдыхаю я и вижу страх в её глазах. Она быстро кивает и снимает аккуратно с меня угги, пропитавшиеся кровью.
– Если вам будет плохо, то скажите. Я позвонила врачу, мне дали указание омыть раны и ничего не трогать. Но сначала я должна убрать тут, чтобы было чисто. И говорите со мной, должны говорить, Мишель. Расскажите, как это произошло. Где у вас болит? Чем вы поранились? – Её голос становится с каждой минутой отдалённей, а моя голова склоняется вбок.
– Мишель! Мисс Пейн! – Мне в лицо выплёскивают ледяную воду, что я вздрагиваю и распахиваю глаза, глотая тяжёлый воздух. От этого соприкосновения воды к ранам всё тело шипит, мне кажется, что даже шипит от возмущения, продолжая забирать у меня энергию.
– Нельзя спать. Нельзя. Мистер Холд… он приедет, я не могу ему дозвониться… отключён. Но приедет, только не закрывайте глаза… боже, сколько крови. Я не медсестра, я не знаю, что делать. Простите, Мишель, простите, не знаю, – она испуганно всхлипывает, вытирая пол от моей рвоты.
Сейчас чувствую каждую пульсирующую ранку на своём теле, она причиняет тупую боль, которая держит в напряжении всю меня, становясь привычной. Меня трясёт сильнее от холода, который ворвался в моё сердце, что зубы стучат, челюсть начинает болеть, а изо рта вырывается сиплое и поверхностное дыхание.
– Мишель! Мишель! – Голос такой ангельский и сильный, передающий мне свою мощь раздаётся надо мной. И я, моргая, вижу очертания того, в кого так сильно верю.
– Ник, – одними губами говорю я и внутри, словно рушится дамба, сдерживающая все чувства под контролем. Он тут, он рядом и можно быть слабой. Его. Я не знаю, откуда берутся силы, чтобы встать на колени и упасть на его грудь, плача и благодаря его за то, что он есть.
Он не отвечает, даже не обнимает меня в ответ, но мне плевать. Я чувствую… вдыхаю в себя его тёплый солнечный аромат и согреваюсь изнутри. Сил стало больше, адреналин снова рождён в теле и даёт возможность мне дотронуться до него, оставляя после себя отпечатки.
– Кто? – Его ледяной и сухой голос словно ударяет меня по голове, и я поднимаю её, продолжая всхлипывать и моргать, сосредотачиваясь на стеклянном взгляде.
– Я…я просто упала, – хриплю я, но он хватает меня за локти и поднимает на ноги. От его глаз становится страшно, безумство, которое я там вижу, заставляет меня сделать шаг назад, отвергая боль в ногах.
– Кто? – Повторяет он вопрос, совершенно не реагируя на мой плач, на то, что делает мне больно и его палец попал в самый большой порез.
– Пожалуйста… Ник, не надо. Я упала… так получилось, понимаешь? Мы ругались… он кричал…
– Кто? – Его крик прямо в моё лицо отдаётся во всём моем теле, и я задерживаю дыхание, только губы трясутся.
– Папа.
Он резко отпускает меня и вылетает из ванной комнаты. Мой мозг пытается соображать, зачем-то выдавая картинки, где другой мужчина мучает малыша, бьёт его и издевается. И от осознания того, что я только что сделала… что он может сделать с отцом, я выхожу из ванной комнаты, как мячик, отталкиваясь от стены. Только бы не дать ему… только бы… глупая.
– Ник! Нет! – Мой голос совершенно не похож на человеческий, когда я зову его, выходя в коридор, и смотрю на мужчину, сжимающего руки и смотрящего перед собой. Мне всё же удаётся достичь цели, и я хватаюсь за его пальто, ощущая, как по руке скатывается струйка крови и падает вниз.
– Нет, Ник… пожалуйста… нет, – я уже не контролирую свои слёзы, позволяя страху заполонить душу, выливаясь из глаз и туманя их. Но я вижу его, вижу его уверенность, чувствую его ярость, силу… её так много. Мне не справиться.
– Уйди, – он зло отталкивает меня, что я поскальзываюсь на полу и лечу назад, падая на копчик с громким криком. На это он даже не обращает внимания. Но мне плевать на боль, разрезающую тело, на горящие руки, на дрожащие ноги. Мне так страшно, мне так больно… я не могу отпустить его. Не могу.
– Ник! Не надо! Это я виновата! Я! – Подползаю к нему, стоящему с каменным выражением лица. Мои руки хватаются за его светлое пальто, и я поднимаюсь по нему, оставляя после себя тёмные следы.
– Ник! – Кричу я, обливая своё лицо слезами и кладя ладони на его щёки. – Посмотри на меня! Посмотри! Не ходи… не надо! Останься! Со мной останься! Мне страшно! Ник! Пожалуйста!
