Молния сверкает за пределами моей виллы и озаряет его лицо, мрачное и напряжённое. Он ждёт, только мне нечего ему предложить. Сейчас я так слаба, выпита борьбой с собой, и появляется желание сдаться. Опустить руки и покаяться во всех грехах перед этим мужчиной. Но слабость для меня непозволительна, поэтому приходится только сжать сильнее губы и сглотнуть неприятное послевкусие разочарования в себе.
– Возьми, она тебе понадобиться, чтобы обработать губу и руки. Последствий для тебя не будет, я об этом позабочусь, – бросаю ему в руки аптечку и подхожу к столику, где расставлена моя косметика.
– Ещё тебе понадобятся корректоры, чтобы немного потушить цвет раны. Вот эти, – отбираю палитру и специальное масло для неё, спонж в упаковке и отодвигаю от себя.
– Воспаление сойдёт к утру. Постарайся сделать так, чтобы всё выглядело, как недоразумение, и твоей вины в этом нет. Я…
– Есть. Я сам врезал ему, потому что хотел, – шёпот проникает в сознание, а мужская ладонь проходит по талии, обжигая тонкую ткань шёлкового халата и топика.
– Рейден, – мои руки замирают над косметическими средствами, которые зачем-то переставляю.
– Я хотел убить его, изуродовать это лицо, потому что никто не имеет права оскорблять тебя, даже я, – сухое дыхание касается моей обнажённой шеи, и по телу проносится волна огненной вспышки.
– Рейден, не надо…
– Не могу уйти, хоть знаю, что должен. Не могу прекратить дотрагиваться до тебя, – поднимаю голову и встречаюсь с его блестящим взглядом в зеркале. Смотрю, как он с наслаждением тянет за пояс, и халат распахивается, демонстрируя ему шёлковую пижаму.
Не отрывает взгляда от моих глаз, наполненных страхом и паникой. Нет сил, даже оттолкнуть его, слишком устала бороться за то, что в секунду теряется перед ним. Этими горячими прикосновениями он забирается глубже под мою кожу, заставляя кровь ожить и бежать с сумасшедшей силой. Первый раз за все годы чувствую, насколько ласковы и мягки его пальцы, дарящие странные ощущения телу.
– Рейден, остановись, – шепчу, пытаясь поймать хотя бы одну стальную нить в своём организме, но ничего нет. Наоборот, мои демоны окружили меня и толкают ближе к обнажённому по пояс мужскому телу.
– Нет, – касается губами кожи на моей шее и одним движением разворачивает к себе. Дышать сложно, когда понимаю, что смотрю на его губы, и яркие картинки прошлого сменяются им.
– Пожалуйста…
– Нет. Скажи это. Никто не узнает об этом, – убирает с моего лица пряди и ласкает взглядом лицо. А мне хочется кричать, первый раз за всё время кричать и бить его, потому что сдаюсь. Под покровом ночи, под яркими вспышками молний и раскатов грома решаю поверить в нечто иное. Словно сама природа позволяет мне спрятать за ней тайны и ошибку, которую собираюсь совершить.
– Скажи, Шай, – берёт моё лицо в свои руки и бегает глазами по нему. Гладит пальцами кожу и склоняется надо мной. Страшно. До безумия. До ярких точек перед глазами мне боязно хоть что-то произнести сейчас. Разрешить себе слабость, которая с ума сводит меня, посылая фантазии.
– Скажи это, – шепчет, дотрагиваясь губами до моих губ. Вздрагиваю от боли, моментально пронзившей позвоночник.
– Бабочка, всё уже давно потеряно. Тебе незачем себя сдерживать. Ты моя, – на секунду отрывается, чтобы прошептать мне слова о том, что вспыхнуло между нами, и вновь с особой жестокостью и силой впиться в мои губы. Сжать тело в своих руках и раздавить от страсти, которой он живёт. И это проникает в меня, заражая тело, мысли, дыхание его огнём.
– Прикажи остановиться, и я сделаю это, – оставляя на моём лице быстрые поцелуи, шепчет. Забирается под халат, и он падает, слетая с безвольно лежащих рук на пол.
– Прикажи и я уйду, – поднимает лицо ко мне. Мои губы дрожат, а разум сопротивляется дьяволу, проснувшемуся и едко пронизывающему сознание, насылая проклятья.
– Но если этого не сделаешь, то останусь. Останусь, чтобы сделать своей, – подхватывает мою руку и кладёт на свою обнажённую грудь.
– Послушай, это ты. Ты во мне, и я хочу затеряться в твоей душе. Позволь мне показать тебе, что боль не всегда сопутствует сердцебиению, – смотрю в его глаза и теряю себя. Всё прошлое и будущее, все планы и правила рушатся в одну секунду, когда вижу в серебре искренние эмоции и страсть.
– Обещаешь? – Одними губами спрашиваю его.
– Обещаю, но скажи это. Скажи это сама, чтобы сделать всё живым и только нашим собственным миром, о котором никто не будет знать, кроме тебя и меня. Скажи, бабочка.
– Останься, но только на время. Больше не имею права дать, – выдыхаю, и новый раскат грома сливается с его голодным рыком.
Сжимая мою голову, впивается в губы, и я позволяю себя втянуть в водоворот похоти, в миг затмившей сознание. Осторожно пробую вкус его губ, и он замедляет ход поцелуя, перемещая ладони на мою спину, прижимая к себе теснее.
Тысячи болезненных осколков впиваются в сердце и заставляют оборвать поцелуй, но теперь борюсь против них, приоткрывая рот, и впуская его язык. Я не знаю, что такое целоваться с такой силой и страстью. Не знаю, как отвечать его напору и пытаюсь не упасть от накалившихся нервных окончаний, которые обнажили моё тело.
– Чёрт, Шай, я так хочу тебя, – шепчет, подхватывая меня под ягодицы и сажая на себя.
Снова сливается со мной губами, и я дотрагиваюсь до его шеи, обнимая, пропуская через пальцы упругие волосы. Несёт к постели и отпускает, отчего падаю и подпрыгиваю на ней. Не успеваю опомниться, только распахиваю глаза, чтобы увидеть, как хватается за пижамные штаны и одним рывком стягивает их.
– Рейден, – страх снова пронзает позвоночник.
– Не смей, – приказывая, накрывает своим телом, и я чувствую его тяжесть.
– Не смей отказываться. Не позволяй тому, что тебе причиняет боль разрушить нас. Не сегодня, – убирает пряди с моего лица и приподнимается.
Дышу так быстро, когда он проводит ладонью по шее и хватает пальцем тонкую бретельку. Странные позывы тела, сосредотачиваются между бёдер. Оголяет грудь и ловит губами сосок. Вскрикиваю от страха, и он быстро сменяется теплом, обнимающим меня и не дающим противиться. Только издаю громкий вдох, пока он теребит сосок языком, стискивает плоть и как сумасшедший ласкает всё тело. Не даёт даже думать, остановиться и проанализировать, перемещая свой рот к животу, а затем ниже и ниже, пока не достигает кромки трусиков.
– Как от тебя невероятно пахнет, бабочка, – его голос сливается с огнём губ, прикоснувшихся к моему клитору, дёрнувшемуся под тонкой кружевной тканью.
– Рейден, – тело само выгибается, больше не подчиняясь никаким законам и постулатам. Оно открыто для него, и он делает со мной всё, что хочет. Стягивает трусики и проводит языком по нервному окончанию, о котором я забыла. Никогда не ощущала такую боль вперемешку со жгучим желанием и пустотой внутри. Словно не было этих лет, не было ничего, и всё это впервые.
