Солнце было уже слишком низко, чтобы освещать все деревья. Лес становился темным. Но благодаря своему высокому росту древний дуб оставался в золотисто-розоватом сиянии, словно божественное древо судьбы. Мы остановились в немом изумлении.
– Ну, что же вы, – сказал Леший. – Поторапливайтесь. Совсем скоро стемнеет.
Мы пришли в движение. Стефания достала из сумки большое белое полотно. Боже, объясни, как в такой маленькой сумке, перекинутой через плечо, может поместиться всё: и еда, и полотно, и даже пяток яиц для Лешего?
Мы расстелили это совершенно белое шелковое полотно с восточной стороны дуба.
– И зачем это? – поинтересовался я.
– На рассвете прилетит дятел, в клюве он принесёт ключ и сбросит его на это полотно.
– То есть без белой тряпки он ключа не выкинет?
– Нет. Ткань нужна и нужна обязательно белая.
Я не стал спорить. Ей виднее. Может, мы и делаем какую-то глупость несусветную, но пусть эта глупость будет такой, как хочет Стефания. Ну, чтоб без лишних споров.
В лесу темнеет очень быстро. Не успели мы закончить приготовление места для ночлега (а ночевать мы решили, так сказать, не отходя от кассы), как вокруг уже не было видно ни зги. Усевшись поближе друг к другу, мы разделили скудный ужин. В темноте леса было что-то загадочное, но совсем не страшное. Теперь, после знакомства с Лешим, лес стал нашим другом. Шорохи не пугали – животные обходили нас стороной.
Мы уснули мгновенно, словно бы кто-то наложил на нас волшебный спокойный сон. Давно я так хорошо не спал. Наутро нас разбудил добродушный голос старого лешего.
– Вставайте. Иначе проспите всё для чего пришли.
Я протер глаза и увидел, что ещё темно. Зачем же будить так рано? Как будто прочитав мои мысли, Леший ответил:
– Рассвет в лесу наступает так же неожиданно, как и темнота.
И он был прав. Не успели мы собрать свои пожитки, как лес пронзили тонкие золотистые лучи. Жизнь прожита не зря, если ты видел рассвет в лесу.
– Изумительно, – прошептала Стефания совсем рядом со мной. Я был с ней полностью согласен.
Мы замерли в ожидании. Находясь совсем рядом с древним дубом, мы старались оставаться в тени. И вот, наконец, случилось то, чего мы так ждали. С восточной стороны прилетел крупный дятел. Он сел на озаренную лучами солнца ветку, что была прямо над нашей белой тканью. Посидев немного, он громко пискнул (или как там у них называется этот звук), и при этом что-то выпало у него изо рта прямо на ткань. Дятел вспорхнул с ветки и скрылся. Мы в мгновении ока оказались под деревом.
– Вот он, – прошептала Стефания.
– Но ведь это же не ключ. Это… Я даже не знаю, что это.
– Это ключ. Тот самый ключ от всех замков.
Стефания подняла с белой ткани маленькую черную веточку. Но разве эта веточка способна открыть хоть что-то? По мне так она сломается в первой же замочной скважине. Стефания не дала мне возможности спорить. Она с величайшим трепетом убрала веточку в особый карман сумки. Что тут скажешь? Женщины.
Иван-да-Марья
Солнце шаг за шагом спускалось все ниже и ниже к горизонту. Там на западе небо уже сияло розово-красными переливами. Наступила приятная прохлада. В воздухе все больше чувствовался аромат ночных цветов. Тишину нарушал лишь стрекот миллионов кузнечиков да слабое потрескивание нашего костерка.
Удивительная встреча с русалками и знакомство с Лешим казалось уже странным сном. После того, как мы получили заветный ключик, нам нечего было больше делать в Гиблом лесу. Леший вывел нас на южную опушку и исчез, даже не сказав «прощайте». С тех пор мы шли уже неделю. На пути не попадалось ни одной деревушки. Только рощицы, озера и поля.
После сегодняшней особо длительной прогулки пешком мы порядочно устали. Даже разговаривать не хотелось. Я полностью отдался созерцанию природы. За время нашего путешествия я все больше и больше понимал любовь Стефании к окружающей нас живой природе. Я видел, как горят ее глаза, когда она смотрит на малюсенькую речушку, пробивающуюся среди непроходимых зарослей кустарников и деревьев, или на пенек, поросший мхом, или даже на простой холмик, покрытый полевой травой. Не знаю, что она чувствует при этом, но трепет, с которым она прикасается ко мху или гладит маленькую волну, говорит больше, чем сотни дотошных объяснений. Иногда мне казалось, что Стефания живет природой, чувствует ее, дышит ей.
А еще у этой девушки был совершенно не понятный для меня дар. Она могла очень быстро отыскать что-нибудь съедобное, где угодно. Грибы, ягоды, корешки или трава – все это всегда было таким вкусным, что даже мой избалованный язык оставался доволен. Единственное, что меня смущало, это отсутствие мяса. Стефания была закоренелой вегетарианкой. Помнится, еще в начале нашего путешествия я предложил ей поймать рыбу, но она посмотрела на меня, словно на врага народа. Позже Стефания объяснила, что не может есть то, чему можно причинить боль. Убивать животных она не способна, как, впрочем, и есть уже убитых. Но спокойно пьет молоко и ест продукты, из него получающиеся. Так как доение не причиняет боли животному. Философия ее для меня была новой и долгое время непонятной, но я с этим смирился.
Я посмотрел на Стефанию. Она сидела, зачарованно смотря на закат. Небо там стало совсем алым. В закатных лучах солнца волосы моей спутницы отливали золотыми огоньками. Она все больше походила на волшебное создание из другого мира. Я отвернулся. Совсем рядом с собой я заметил любопытный цветок. Один тонкий стебелек был увешен множеством небольших скрученных, как колокольчик, лепестков. Но удивило меня не это. Удивило меня то, что на одном стебельке были темно-синие и ярко-желтые лепестки. Сначала я подумал, что это аномалия. Но тут увидел еще несколько таких цветов. Присмотревшись повнимательней, я заметил, что все поле насколько хватало глаз, усеяно такими желто-синими цветами.
Я сорвал несколько цветков и протянул их Стефании. Она с удивлением, поразившим меня, приняла их. Но потом вдруг что-то сообразив, улыбнулась и нежно сказала:
– Спасибо. Чудесные цветы.
– Да, они прекрасны, – тут я чуть было не сказал «как и ты», но вовремя спохватился и, чтобы замять не удобный момент, спросил. – Как они называются?
– Иван-да-Марья.
– Не обычное название.
– Да, наверное, – задумчиво произнесла Стефания. Словно говоря сама с собой, она очень тихо добавила: – Как необычна и их история.
Ее взгляд, устремленный на маленький букетик, сиял нежной тоской. Я понял, что за ним скрывается какое-то сильное чувство, не дающее покоя Стефании.
– Расскажи мне их историю, – попросил я.
– Это всего лишь старая легенда. Ничего больше, – сказала она, вспоминая о моем существовании.
– И все же мне хотелось бы ее услышать.
Она посмотрела на меня, и во взгляде ее я прочитал нежную благодарность. Теперь у меня не осталось сомнений – для нее это была не просто «старая легенда». Стефания помолчала немного, вглядываясь в пламя костра, как будто пытаясь увидеть в нем картины минувших лет.
