Она решила сразу им все сказать. Захотят – они ее примут и такой. Нет – она попросит их вернуть ее в Нейуорт. К человеку, которого она называла просто по имени.
Похоже, от ее признания они и впрямь опешили. На несколько мгновений повисла напряженная пауза. Но потом леди Ависия поднялась с кресла.
– Вот что, Мэри моя… Прости, девочка, но мне еще трудно привыкнуть к твоему гэльскому имени Мойра и я буду звать тебя так, как тебя нарекли при крещении. Сейчас, Мэри, ты пойдешь отдыхать. Завтра утром, когда ты поспишь и осмотришься, мы еще поговорим обо всем. Оданель, посвети своей племяннице и проводи ее в опочивальню.
Мойра шла, опустив голову, в душе благодаря свою бабушку за такое снисхождение. Оданель же был строг и молчалив, но когда у входа перед дверью он передавал ей свечу, вдруг воскликнул:
– О, вы левша!
– Бастард Герон тоже это отметил.
Оданель потоптался на месте, что-то говорил, что Керры известны тем, что многие из них леворукие. Да и мать права, говоря, что Мойра похожа на Элен. И он даже поцеловал Мойру в лоб, напоследок сказав, что почти убежден, что она не самозванка.
Кажется, принятие в семью состоялось.
Мойра была так потрясена и утомлена, что почти не помнила, как разделась и легла в постель.
Но утром, когда к ней пришла леди Ависия и приказала служанкам снять ставни с окон, Мойра огляделась и поняла, что ее родственники весьма состоятельные люди. Ибо ложе, на котором она спала, было не хуже резной кровати с пышным балдахином, имевшейся у нее в Эйлен-Донане, половицы были покрыты пестрым тканым ковром, кресла и сундуки вдоль стен украшала затейливая резьба, а на стене напротив камина висел яркий гобелен с вышитой на нем сценой псовой охоты.
– Это покои моей невестки Элизабет, – сказала старая леди, заметив, как озирается Мойра. И добавила с осуждением: мол, невестка сбежала под защиту укреплений Йорка, едва стали ходить слухи о возможном вторжении шотландцев. – Я не стала ее удерживать, – сурово поджала губы Ависия. – Но у нас на севере обычно так не поступают. Вон даже эта капризная Грейс Майсгрейв не бросила Нейуорт, когда в стране стало тревожно. А наша Элизабет… забрала мою маленькую внучку и сбежала. Даже свои многочисленные наряды оставила. Но это и к лучшему. Думаю, они придутся тебе как раз впору и ты выйдешь сегодня к столу как истинная Герон.
Наряды сбежавшей леди Элизабет и впрямь подошли Мойре. Старая госпожа сама следила, как и во что одевают ее внучку. Для Мойры приготовили рубаху из тонкого белого льна, тонкого плетения чулки и башмачки из оленьей кожи с широкими модными носами. Потом на нее надели фижмы – своеобразный каркас, какой Мойра никогда раньше не носила, но который придавал пышность юбке, которую натянули поверх него. Юбка была из светло-золотистой парчи, к ней присоединялся такого же цвета лиф, и все вместе это называлось кирлт – нижнее платье. Затем сверху надели шуршащее темно-синее верхнее платье, на рытом бархате которого проступали крупные замысловатые узоры, а его верхняя юбка расходилась спереди разрезом, чтобы можно было любоваться золотистой парчой нижнего кирлта. Рукава платья расширялись колоколом, их откидывали за локти, и они были пышно подбиты светлым мехом северной лисы.
– И, конечно, мы должны скрыть твои короткие волосы, – заметила старая леди. – Не хочу, чтобы кто-то сплетничал по поводу того, что моя внучка ходит стриженная под мальчишку.
Шапочка койф, тоже из золотистой парчи, покрыла светлые кудряшки Мойры, а сверху еще водрузили нарядный гейбл леди Элизабет. Это был чисто английский головной убор, Мойра никогда не видела таких в Шотландии: сверху он имел сходство с щипцом двускатной крыши, а по бокам вдоль лица спускался двумя украшенными богатой вышивкой лентами, достигавшими груди. К наряду еще прилагались бусы, броши, кольца, а также роскошный пояс из чеканных пластинок с цветными каменьями, длинный конец которого спускался спереди почти до колен и заканчивался крупной подвеской ювелирной работы, заключавшей в себе ароматические шарики, – при каждом движении они так и благоухали лавандой.
Мойра с удовольствием рассматривала себя в овальное металлическое зеркало, поворачиваясь то одним боком, то другим. Ее совсем не смущало, что она одета в чужую одежду, тем более что все было вычищено и проветрено и лишь легкий аромат духов прежней хозяйки указывал, что некогда эти богатые наряды носила другая женщина.
Леди Ависия с восхищением смотрела на свою великолепную внучку. Синий бархат придал особый голубоватый оттенок прозрачным глазам Мойры, голова держала расшитый гейбл легко и грациозно, словно носить столь громоздкий головной убор ей было так же привычно, как ранее накинутый на волосы шотландский плед.
– Наверное, ты, бедняжка моя, ранее и не ведала о таком богатстве, – заметила леди Ависия.
Мойре пришлось признаться, что когда она сожительствовала с вождем клана Маккензи, то ее покровитель ничего не жалел для нее и ей всегда привозили городские наряды из Эдинбурга, так что она носила и бархат, и шелка, и украшения, как у настоящих дам при дворе. Леди Ависия тут же спросила, была ли обвенчана Мэри с этим диким шотландцем? И стушевалась, узнав, что ее внучка жила с ним в так называемом шотландском браке, когда до алтаря дело не доходит.
– Мы поговорим об этом позже, – остановила признания Мойры старая леди, взмахнув рукой и покосившись на прислушивающихся к ее речам служанок. Но сама не удержалась: – Как это неловко, клянусь верой! Родственница самих Геронов – а этот дикарь не удосужился повести ее под венец.
Мойре даже стало обидно за старину Гектора Роя, и она с достоинством заметила, что в шотландском Нагорье вождь Маккензи слыл одним из самых влиятельных мужей и его зéмли – это по сути маленькое королевство, где власть вождя значит даже более, чем приказы Якова Стюарта. К тому же ее мать Нора сама настояла на том, чтобы дочь уехала с Островов с Гектором Роем и стала его женщиной, и благословила ее на такое сожительство. Однако леди Ависия не желала об этом слушать.
– Я лишь понимаю, что из-за безрассудства Элен тебе многое пришлось претерпеть, дитя мое. Но теперь все это в прошлом. Ты наша, ты дома и отныне под нашей защитой. Даже если родишь тут дитя от своего шотландца. Ведь это он отец твоего ребенка?
Мойра опустила глаза. Ей не хотелось лгать бабушке, но и сознаться, что она сошлась с Дэвидом Майсгрейвом, не спешила. В конце концов, однажды… Но пока лучше об этом молчать, чтобы не создавать трудности между кланами Геронов и Майсгрейвов. Как поняла Мойра, тут понятия чести не пустой звук.
За трапезой леди Ависия представила собравшимся домочадцам свою внучку. И даже, к удовольствию молодой женщины, назвала ее гэльским именем Мойра. При этом сидела подле нее за высоким столом, следила, чтобы внучке подавали лучшие яства, старалась представить ей каждого из слуг и служилых людей Форда. А еще через пару дней в Форде все только и говорили о набеге Александра Хоума. Упоминали о разорении селений, погибших людях и угнанном скоте. Говорили и о защите замка Форд. Многих возмущало, что молодая хозяйка Элизабет Герон забрала с собой в Йорк немало крепких воинов, какие так нужны сейчас в самом замке. Обычно для обороны Форда хватало сотни ратников, но теперь им придется туго, учитывая, что еще предстоит принять немало окрестных беженцев.
