– Моя невестка нынче хворает, и я бы просила не тревожить ее, – склонившись перед королем, ответила Ависия Герон. – Вам же будет предоставлено все необходимое, а мы сами потеснимся, чтобы вы и ваши спутники могли занять лучшие покои.
– Хорошо, миледи. Но я не настолько суров, чтобы заставить уступить нам опочивальню больной леди Герон. Думаю, мы и так сможем удобно устроиться в вашем замке.
Говоря это, он обошел большой зал, разглядывая охотничьи трофеи на стенах, затем устроился в хозяйском кресле на возвышении и с безмятежным видом вытянул ноги в стальных поножах. Через время, чувствуя себя в Форде в безопасности, Яков кликнул оруженосца, велев освободить себя от доспехов. Какое облегчение избавиться от тяжелого шлема, думал он, тряхнув своими длинными и густыми, как грива лошади, волосами, темно-рыжими, как и его тонкие брови и щетина на щеках. Яков потер подбородок и велел немедленно позвать своего брадобрея. Пусть он в походе, но обязан выглядеть как знатный человек, а не простой латник из тех, что нынче расположились лагерем вокруг замка и забивали свиней, чтобы к вечеру иметь жаркое.
Король и его приближенные тоже потребовали себе угощение, решив устроить небольшой пир. Они все были здесь – и незаконнорожденный сын Якова молодой епископ Александр Стюарт, и суровый старый Ангус Кошачий Колокольчик с двумя старшими сыновьями, и лорды Монтроз и Аргайл, а также владетель Хайленда граф Хантли и лорд Линдсей, худой, хмурый воин, державшийся несколько в стороне от остальных. По залу с веселой улыбкой расхаживал лорд Александр Хоум, еще недавно потерпевший поражение от отрядов Уилла Балмера, но сейчас уже оправившийся от перенесенного унижения и гордо возвещавший, что скоро и другие английские замки будут падать к ногам его величества, как спелые яблоки.
Король упомянул о предстоявшем совете, но пока ни он, ни его лорды не спешили говорить о делах. Они просто были рады сделать передышку впервые за несколько дней похода. И вечером, когда они сидели за пиршественным столом и поглощали припасы Форда, даже появление гонца, сообщившего, что с юга к ним направляется английская армия под командованием графа Суррея, не испортило Якову настроения.
– О, славный старина Суррей! – рассмеялся король. – Высокородный Томас Говард, само благородство до кончиков ногтей! Я хорошо его помню, ведь некогда именно он привез в Шотландию мою будущую супругу, принцессу Тюдор. И смею заверить вас, милорды, что как раз то, что именно Говарду пришлось встать во главе английских войск, указывает, насколько безысходно их положение. Ха! Суррею уже под семьдесят, и, помнится, порой он подремывал на нашем свадебном пиру, как нередко бывает со стариками. Представьте же его во главе армии! Да он не увидит ничего дальше ушей своей кобылы, а то и перепутает авангард с арьергардом.
Многие рассмеялись, но стоявший перед королевским столом посыльный все же решился заметить, что вместе с Сурреем на север едет и королева Катерина, которая взывает к местной знати, и та решительно присоединяется к войску вместе со своими отрядами.
– Старик и женщина! – воскликнул Яков. – Клянусь сладчайшим святым Нинианом, у нас будут грозные соперники, как я посмотрю!
Его сотрапезники разразились хохотом, однако граф Ангус заметил, что им стоит серьезнее отнестись к сообщению гонца. Ибо теперь перед ними будет не беззащитное королевство, замки которого будут сдаваться без боя. Теперь им стоит продумать свою тактику и быть готовыми к сражению.
– Вы пытаетесь напугать нас, Кошачий Колокольчик? – все так же улыбаясь, спросил Яков.
Однако Ангус не сводил глаз с короля и продолжал настаивать:
– Мы не можем быть столь беспечными, ваше величество, когда англичане стали собирать ополчение. Учтите, по их закону каждый житель страны имеет право носить при себе оружие, и уж поверьте Дугласу, который не единожды ходил сюда походом, они умеют им пользоваться. Так что немало шотландских парней окропят кровью эту землю, исполняя желание французов и их королевы, за которую вы готовы сражаться подобно рыцарю из баллады.
– Истинный рыцарь и должен сражаться ради дамы, – все еще улыбался Яков, хотя глаза его потемнели от гнева. Ох уж эти Дугласы! Они всегда уверены, что имеют право диктовать свою волю королям Шотландии. И Яков сказал: – Что вы предлагаете, Ангус? Оставить все наши трофеи и вернуться в Шотландию, едва услышав, что нам собираются противостоять?
– Зачем же оставлять трофеи? – пожал плечами Кошачий Колокольчик. – Но вы не должны забывать, что наши воины, получив трофеи, уже и сами начали дезертировать. И пока это не происходит в массовом порядке, нам лучше вернуться. Ведь мы захватили часть территории, мы славно поживились и можем считать завоеванные замки своими. Вот я и предлагаю остановиться на этом.
– При такой-то армии, при таком воодушевлении, какое ныне владеет шотландцами, – и прекратить поход? – произнес Яков и так сжал бокал в руке, что его пальцы побелели.
– Да, наш долг перед союзниками французами выполнен. Мы начали войну. Но теперь лучше ее прекратить.
Стюарт уже изрядно выпил, в голове шумела кровь, и рассудительные слова Ангуса лишь раздражали его. Поэтому, проигнорировав советы старого графа, он обратился к сидевшим за столом лордам:
– Вы слышали, господа? Решительный Ангус утратил боевой пыл. Сдается мне, он просто старик, которому тяжело в походе, и потому он только и думает, как бы вернуться назад, к своему обложенному подушками креслу у камина.
Раздались смешки, но не очень громкие, ведь многие уважали решительного Ангуса, который никогда не боялся говорить королям правду в глаза.
Но тут внимание собравшихся было отвлечено шумом на галерее. Кто-то отчаянно кричал:
– Держи лазутчика! Враг прокрался в замок! Он хотел убить нашего короля!
Яков живо обернулся и первое, что сделал, это выхватил кинжал и сам кинулся на лестницу, которая вела на окружавшую зал деревянную галерею, где толпились какие-то люди. Там он увидел, как его стражники заламывают руки растрепанному светловолосому человеку в грубой куртке. Если бы король или кто-либо из его окружения знал Бастарда в лицо, того тут же зарезали бы, но они ранее никогда не видели объявленного вне закона Герона. Прибежавший на шум Яков велел принести свечи, чтобы они могли рассмотреть, кого схватили, и понять, из-за чего такой шум.
Но в этот момент в конце галереи появилась дама, которая воскликнула, что все это недоразумение и люди короля попросту схватили ее слугу, принесшего ей в покой подогретой воды.
– А почему тогда он не прошел через зал, а крался к окну, словно вор?
– Да я просто опасался помешать вельможам, – вырываясь из удерживавших его рук, сказал Бастард и при этом так тряхнул головой, что длинные светлые волосы упали ему на лицо.
Но короля он уже не интересовал. Яков во все глаза смотрел на стоявшую перед ним красавицу. Силы небесные, как хороша! Какая нежная кожа и гордый разлет бровей! Какая осанка и роскошное одеяние! Он понял, что перед ним та самая Элизабет Герон, которая не вышла к нему, сославшись на нездоровье. Или потому, что не желала встречаться с тем, кто держит в заточении ее супруга. Во всяком случае, судя по ее виду и пышным юбкам, она вряд ли лежала в постели, а значит, вовсе не хворала. Король имел повод, чтобы рассердиться на нее за ложь, но он был галантным рыцарем, поэтому шагнул к ней и взял за руку.
