– Как я смею?
Яков скупо усмехнулся и снова завладел рукой Мойры, которую перед этим она непроизвольно вырвала из его ладони.
– Миледи Герон – наша гостеприимная хозяйка и наша дама сердца. Надеюсь, вы не откажетесь осушить бокал в ее честь?
Дэвид стянул латную перчатку и принял из рук пажа кубок с вином.
– За прекрасную леди Герон и за короля Якова! – громко провозгласил он.
И тут сквозь толпу к нему приблизилась, опираясь на трость, старая леди Ависия.
– Клянусь мессой, я бы скорее поверила, что один из темных дантеров
[61] явился на службу шотландскому завоевателю, чем доблестный рыцарь Майсгрейв. Но, видимо, теперь настало время темных дантеров, если английские воины теряют честь и разум, становясь предателями и слугами врагов!
С этими словами она плюнула в лицо Дэвиду.
Эта выходка старухи вызвала смех среди собравшихся. Дэвиду тоже пришлось улыбнуться, вытирая лицо. Одновременно он заметил, как откуда-то появился ее сын, священник Оданель, и поспешил увести мать прочь, пока старую леди не вытолкали из зала уже направившиеся к ней охранники. При этом Оданель быстро обернулся, и Майсгрейв прочел в его взгляде то ли настороженность, то ли неприязнь. Всякое можно было предположить.
Дэвид вновь обратился к королю:
– Милорд, я не ожидал, что меня так встретят в вашем окружении. Тем более что я прибыл с вестями о войске графа Суррея…
– Да, да, я полагаю, что так и есть, – поднял руку Яков. – Нам уже известно, что войско Суррея заметно увеличилось, о чем непрестанно толковал наш строптивый ворчун Кошачий Колокольчик. Да и сам старый Суррей писал нам, что готов сразиться. Гм! Сразиться там, где ему будет угодно. Неслыханная наглость! Я был лучшего мнения о манерах англичан. Разумеется, мы отказались принять его условия и ждем, когда старик Говард придумает что-нибудь поинтереснее, чем пытаться так неуклюже выманить нас с выгодной позиции. Вы об этом хотели сообщить, сэр Дэвид? О планах Суррея?
– Не совсем. У меня есть другие новости.
– Однако, надеюсь, это подождет до завтра? Сегодня у нас другие планы. – И он вновь склонился к улыбающейся ему Мойре. Она что-то прошептала королю, и он повернулся к залу: – Эй, господа! Честь и место рыцарю Бурого Орла! Уступите место за столом.
Шотландцы не очень-то охотно подвинулись и поглядывали на Майсгрейва с насмешкой. Понятно, рыцарей, предавших своих, здесь, как и везде, тоже не уважали. В конце концов Дэвид нашел место на скамье неподалеку от камина, где сидели в основном оруженосцы и младшие рыцари, зато совсем рядом находился длинный стол, за которым восседали лорды-командиры, чьи речи он мог слышать. И пока Дэвид поглощал поданный ему кем-то кусок пирога с крольчатиной и бобами, он старался прислушиваться к тому, о чем они говорили, а заодно наблюдать за королем и Мойрой. Ранее покровительствовавший Майсгрейву лорд Хоум, поняв, что король не выказал особого расположения приведенному им англичанину, предпочел остаться у помоста, где рассыпал комплименты даме и веселил короля, причем Мойра любезно улыбалась обоим кавалерам, словно забыв о присутствии Дэвида.
«Молодец малышка!» – подумал он. Но едва не поперхнулся, когда Яков склонился к шейке Мойры и несколько минут не выпускал ее из объятий, несмотря на ее мягкое сопротивление.
Затем он расслышал, как сидевший неподалеку от него воинственного вида граф Аргайл Арчибальд Кэмпбелл своим зычным голосом говорил, что королю уже давно пора задрать подол этой девке, утолить свой любовный пыл и начинать переходить к более насущным делам. Ибо столь длительное ожидание разлагает армию и все сложнее удается соблюдать дисциплину в отрядах. Дэвид, прислушавшись к его речам, понял, что Аргайл, руководивший горцами с Островов и западного Нагорья, недоволен тем, что его дикари начинают понемногу дезертировать и совершенно не подчиняются приказам.
– И если на моих Маккензи я еще могу положиться, то своенравные Макдональды уже сейчас начали расходиться, не желая слушать никаких указаний.
– Ничего страшного, если часть дикарей уберется восвояси, – отозвался сидевший рядом с Аргайлом кудрявый крепыш Босуэлл. – От горцев в бою мало толку, а их вооружение просто позорит армию шотландского короля.
На что Аргайл, не понижая голоса, ответил, что вольготно Босуэллу так говорить, когда под его командованием лучшие рыцари из Лотиана
[62] и прекрасно вооруженные ополченцы от городов. И тут же стал уверять, что его горцы еще покажут себя… если король наконец-то изволит продолжить кампанию, а не будет увиваться возле ломаки англичанки.
Дэвид заметил, что Мойра уже покинула собрание, причем Яков вскоре последовал за ней. Черт побери! Ему нужно как можно скорее переговорить с королем, донести сообщения, о каких они условились с Сурреем. Кроме того, ему надо связаться с Мойрой и перекинуться хотя бы парой слов. Как это сделать в замке, где нынче полно народу? Уж, по крайней мере, не в зале у камина, где он у всех на виду.
Теперь Дэвид мог вернуться в ставку Хоума, но не спешил. Выйдя во двор, он стал расхаживать между строений, осматриваться. Массивные квадратные башни Форда высились в четырех углах замка, самая большая – мощный донжон – величественно поднималась с северо-восточной стороны. Дэвид бывал тут ранее и знал расположение покоев в донжоне: главное помещение занимал зал, куда вела широкая лестница. Под залом, в нижнем этаже донжона, были устроены кладовые и подземелья, а выше зала располагались покои хозяев и помещения для ближайших слуг – все они нынче были заняты людьми из окружения Якова. И где-то там, среди этого скопища, была комната леди Герон, в которой нынче обосновалась Мойра. Дэвиду стало не по себе, когда он понял, что ниже ее комнаты находится помещение, где обычно жила старая леди Ависия, которую явно потеснили, так как ее покои были самыми уютными, а значит, их наверняка предоставили Якову Стюарту.
Еще он обратил внимание на находившуюся с западной стороны строений башню часовни – она располагалась рядом с главной башней и к ней можно было пройти как по деревянной галерее, протянувшейся вдоль укреплений куртины, так и по самой стене замка вдоль парапета. Были еще две башни – казарменная и надвратная башня-барбакан, высившаяся над воротами, которые выводили во внешний хозяйственный двор. Форд-Касл был внушительным замком, но сейчас тут царило такое столпотворение, что он казался тесным и переполненным.
Во дворе замка пили, играли в кости и, по примеру короля, заигрывали с женщинами. Дэвид даже увидел, как мимо пробежала растрепанная девица, за которой, весело смеясь, поспешал красавчик епископ Александр Стюарт. Поймав девушку у башни часовни, он сказал ей:
